Плато чёрного спелеолога
Шрифт:
— Как быстро всё дичает, — Антон сейчас отдыхает и с интересом смотрит на проплывающий берег, но не забывает придерживать копьё, акула может вернуться, что ей для огромного желудка дрожащий тощий пёс.
— Это мы дичаем, — с усмешкой говорит Виктор, с силой налегая на вёсла, — а земля, наоборот, возрождается. Ты посмотри, как всё изменилось за столь короткий срок. Каменистая поверхность с чахлой растительностью словно взорвалась и распушилась густыми травами.
— Говоришь как поэт, — улыбнулся Антон. — А скажи, кем ты был в прошлой жизни?
Виктор на миг перестаёт грести, пожимает плечами: — Кем я был? —
— Я имею ввиду, до катастрофы, — уточняет Антон.
— И я это и имею в виду, — серьёзно заявляет Виктор и усмехается. — Мне многое не нравилось, и было не понятно, почему грамотные, добрые, трудолюбивые люди, как бы они не пыжились, топчутся где-то внизу, а наглые и, далеко не всегда умные, но хитрые — на недосягаемой высоте. Почему, допустим, космонавт, выходящий в открытый космос, рискующий каждый миг жизнью или учёный, переворачивающий неким открытием понимание мироздания Вселенной, инженер, конструирующий механизмы и прочие-прочие, по уровню жизни далеко, относительно какого-нибудь обычного чиновника дорвавшегося до власти, или известного пародиста, ростовщика, суживающего деньги под проценты или футболиста…
— Ты не любишь футбол? — не преминул съязвить Антон.
— Обожаю, — хмыкает Виктор, — но только не тот, в котором играют бизнесмены, а тот, где сражаются за победу патриоты, у которых в глазах не баксы, а флаг страны.
— Как высокопарно, — улыбается Антон.
— Ты думаешь? — Виктор странно улыбается.
— Это, конечно, верно, но природу человека не сломаешь. По своему характеру он хищник и всегда на высоте будут те, кто сильнее, — с сомнением в голосе изрекает Антон.
— Считаешь, что какое-нибудь мурло, путём крупномасштабного мошенничества, ставший олигархом, должен быть сильнее нас?
— Такова жизнь, — опускает взгляд Антон, а в глазах появляется злость. — Большие деньги — безграничная власть.
— К счастью не у кого сейчас денег нет, — произносит Виктор, с усилием двигая вёслами.
— Будут, — хмыкает Антон. — Когда-нибудь всё вернётся на прежние места.
— Не вернётся, уверенно произносит Виктор. — Деньги, конечно, появятся, но они станут эквивалентом труда, а не наживы.
— Каким образом? — в глазах Антона неприкрытый скепсис.
— Будет запрет на любые виды процентов, из денег нельзя станет делать деньги.
— Ростовщиков на кол, как в древнерусские времена! — юродствует Антон.
— А ведь это идея, — Виктор с глубоким уважением глянул на парня.
— Ты чего? — внезапно пугается Антон. — Я шучу!
— А я нет, — и непонятно, серьёзно говорит Виктор или нет.
— Шутишь, — хохотнул Антон.
— На кол, конечно, сажать не будем… акулам, на прокорм отдадим.
— Понятно… шутишь, — улыбается парень.
— Тебе что, ростовщиков жалко? — в упор спрашивает Виктор.
— Нет, но представь, банк даёт деньги. Он что, не имеет права за это получать свои проценты?
— Он должен единоразово получить лишь за выполненную работу и не более того.
— Тогда он не будет давать взаймы.
— И ладно.
— Но ведь это неправильно! А вдруг эти деньги, могут спасти чью-то жизнь.
— Так дай без процентов, — улыбается Виктор.
— Западло, вот так просто и ничего с этого не иметь, — заявляет Антон. — Мне кажется, должны быть разумные проценты.
— Разумных
— Вообще, я некоторым образом согласен с тобой, но мне кажется, это утопия, — осторожно произносит Антон.
— Если быть наивными и жадными, то утопия, — кивает Виктор.
Антон замыкается в себе, что-то думает, под черепной коробкой извилины становятся дыбом от невероятных умозаключений непонятного человека, который когда-то спас его, от своры одичавши собак. А ведь Антон даже спасибо ему не сказал, как-то сразу в штыки воспринял. Но может он действительно тот, за которым стоит идти? Антон вздыхает, вспоминает, что дал ему присягу и неожиданно понимает, это не просто слова, закончилось лицемерие и ложь, он пойдёт за этим человеком, даже если тот поведёт всех в свою утопию. Но вдруг он прав и найдёт путь в ту страну?
— Хватит лоб морщить, меняемся, уже мышцы занемели, — слышится насмешливый голос Виктора и опускает его на грешную землю.
Антон пересаживается, хмурится, умело опускает вёсла в воду: — Я присягнул тебе на верность, но скорее всего под давлением товарищей, а вот сейчас понял, пойду за тобой до конца.
— Спасибо, — серьёзно говорит Виктор, — но тяжело тебе будет со мной.
— Это мои проблемы, — с упрямством заявляет Антон, — я для себя всё решил.
Зыбкую, в светлом небе, луну сдувает за горизонт, а солнце уверенно перебирается на небосвод и щедро пускает тёплые лучи, согревая продрогшую за ночь землю и людей.
Антон скидывает куртку, на его разогретом молодом теле перекатываются сильные мышцы, он без труда взмахивает вёслами и с радостью налегает на них, словно не знает, как распорядиться своей силой. Раны от укусов одичавших собак срослись, и шрамы на их местах странным образом украшают тело, а на его шее болтается медальон — куриный бог на кожаном ремешке, подарок Яны из группы тренера Николая Андреевича.
Эта девушка своеобразная, независимая, гордая и достаточно приземлённая. В ней нет места для воображения и фантазии, её ум расчётлив, она в меру эгоистична, но главная её черта — готовность на самопожертвование ради неких возвышенных идей. Яна чётко определила в Антоне родственную душу и в силу характера не стала скрывать своего влечения к нему. Антон с интересом отнёсся к её вниманию, но не бросился на неё как изголодавшийся молодой лев, а с невероятной тактичностью поддержал её чувства, предпочитая здоровые отношения мимолётному шквалу эмоций.
— Наш старый лагерь, — с ностальгией произносит Виктор, подносит к глазам бинокль. На берегу виднеется свежий след от костра, а у ближайшего дерева срезаны все нижние ветки. — Кто-то здесь есть или был, может даже люди Идара, — замечает он.
— Подойдём? — Антон вёслами притормаживает ход лодки.
— Обязательно. Но только зайдём за мыс, там есть небольшое укрытие, а тут мы как на ладони, — Виктор внимательно осматривает знакомый берег, душу кольнули воспоминания, ведь именно здесь он спасся с Ниной. Затем сообща боролись за жизнь, голодали, мёрзли, потом как-то наладили быт, но самое главное — полюбили друг друга. А вот сейчас, знакомые места, несут скрытую угрозу.