Плато чёрного спелеолога
Шрифт:
Лодка втискивается вглубь погибающего от морской воды кустарника, тыкается о шершавое дно, проскрипев толстой резиной по неровностям, наползает на берег и вязнет в мешанине из колючих веток и мёртвых листьев.
Антон быстро выпрыгивает и привязывает лодку к корявому корню: — Местечко, я тебе скажу, — оглядывается он.
— Мрачноватое, согласен, но нас в нём непросто найти.
Виктор, стараясь не ломать сухие ветки, уверенно протиснулся в самую глубь кустарника, а за ним, сжимая в руках копья, двинулся Антон. Очень скоро
— Что за пещера? — удивляется Антон.
— Она недавно образовалась. Видно морская вода проникла в подземную полость и свод рухнул.
— Занятно. Посмотреть бы её, — с жадностью заядлого спелеолога изрекает Антон.
— Потом, — усмехается Виктор. — Левее сворачивай, там есть проход между скалами.
— Запах какой-то, — напрягается Антон, крутит шеей и с неудовольствием морщится.
— Издох кто-то, надо сходить, глянуть что это, — Виктор тоже ощущает слабое зловоние, волнами доносящееся издалека.
Они выходят в редкий лесок, заваленный каменными глыбами. В своё время здесь был проложен маршрут для спелеологических групп и экспедиций, тропа всё также чётко виднеется на земле. По ней не раз и Виктор с Ниной ходил к соседней бухточке. Там, на склонах крутых холмов, растёт тёрн. Его выкапывали, и Нина высаживала на своём поле, в надежде как-то окультурить и облагородить.
За нагромождением из камней тучами взметнулись зудящие мухи, смрад безжалостно проникает в лёгкие, сбивает дыхание. Виктор копьём раздвигает ветки и в ужасе отпрянул, на камне лежит труп женщины, а в центре грудной клетки — сплошное кровавое месиво, всё тело в рваных ранах и многочисленных ссадинах.
Антон невольно вскрикивает, хватается за рот, сдерживая рвотные позывы: — Что за чёрт! — выругался он.
Виктор со страхом всматривается в мёртвое лицо, что-то знакомое виднеется в изуродованном тленом лице: — Это Марина, она меня спасла, — уверенно произносит он, — странно, я мог всё что угодно ожидать от Идара… даже иголки мне под ногти… но не это. Очень не похоже на него. Зачем он это сделал? Неужели это воспитательный момент для своих рабов?
— Мне кажется, он очень хотел, чтобы ты это увидел. Наверное, по этой тропе часто ходил? — проницательно замечает Антон.
— Бывало. А он, как профессионал, это понял. А ведь нам объявили настоящую войну, — кривая усмешка передёргивает лицо, Виктор оглядывается. Тишина, лишь противно зудят мухи. — Похоронить надо, — он вытаскивает нож, ищет подходящее место, замечает молодой бук, уверенно стремящейся к небу, отмечает контуры будущей могилы, с хрустом вонзает лезвие в каменистую землю. Пустота и горечь заполняют душу, словно он виноват в смерти этой жизнерадостной женщины. Виктор, обдирая руки в кровь, работает с лихорадочностью обречённого и, Антон с озабоченностью и даже страхом поглядывает на него, стараясь поспевать за ним. Яма готова, тело женщины укладывают на дно, припорошили душистыми листьями и засыпают
— Теперь эта тропа будет называться в её честь — Тропою Марины, — Виктор смотрит на свежий холмик и добавляет: — А прощать это нельзя, Идару осиновый кол в живот всажу, его прихвостней акулам швырну, а его поселение сожгу.
Словно в подтверждение его гневных слов, темнеет, порыв ветра с усилием продирается сквозь заросли и освежает разгорячённые лица, в небе змеится молния, похожая на артерии и вены человека, как выстрелы из корабельного орудия срываются громовые раскаты и катятся по небу, словно обвал с гор.
— Уходить надо, сейчас будет такой ливень, мама не горюй, — Антон почтительно трогает Виктора за плечо.
— К старому лагерю пойдём, — встрепенулся Виктор, отбрасывая из сознания оцепенение.
— Опасно. Вдруг там засада?
— Там никого нет, — уверенно заявляет Виктор.
— Как скажешь, — пожимает плечами Антон, — но я пойду впереди.
Виктор внимательно поглядел на парня и быстро двинулся вперёд, часто бросая взгляд на небо. Ливень ожидается не рядовой, впрочем, как и всё на этом плато.
Молнии пока в сухую пляшут в небе, надрывается гром, сгоняя чёрные тучи, которые каким-то чудом сдерживают скопившуюся воду.
— А Марина красивая была? — всё ещё под впечатлением от ужасного события, выкрикивает Антон.
— Красивая. Зачем ты это спрашиваешь? — оборачивается Виктор.
— Я её нарисую.
— Ты что, художник?
— Нет, но рисовать умею.
— Ты же не видел её настоящего лица.
— Странно, но у меня перед глазами стоит её образ. У неё ведь глаза с голубым оттенком, верно?
Виктор судорожно вдыхает воздух и неожиданно вспоминает её взгляд, а ведь он действительно был какой-то льдистый: — Всё верно, ты правильно её видишь.
Первые тяжёлые капли плюхаются в траву, прогибая стебли своим весом почти до земли, мужчины ускоряют шаг и переходят на бег. Наконец-то появляется знакомое поле, поросшее густой травой и вот они озираются на месте прошлой стоянки. От грубых хижин, когда-то построенных Игнатом и Сашей, остались одни обугленные головешки, а дом, с таким трудом построенный Виктором, развален и изгажен.
— М-да, достаточно низко и подло, — замечает Антон.
— Идар определённо делает нам вызов. Он даже не догадывается, что я его давно принял. Только на такие мелочи размениваться не буду, я затушу его амбиции как сигарету о плевок, — несколько раздражённо произносит Виктор, ему до боли в душе тягостно смотреть на все эти разрушения. Именно так поступали варвары на заре становления своих цивилизаций и странно видеть, что так же поступают и современные люди. Неужели ничего не поменялось за прошедшие тысячелетия? Как это по-детски наивно, взять и сломать то, что с таким трудом сделали другие. Даже для разнообразия ничего нового не придумали.