Плавучая станица
Шрифт:
— Ладно! — отрывисто бросил он девушкам. — Давайте начнем.
Груня и Тося вытащили из корзины крупного, с червонеющей чешуей леща и, придержав его руками, уложили в неглубокий вырез стола. Наклонившись, Зубов коротким движением ножа сделал надрез на спине леща, близ головы, обнажил мозг, взял копьевидный изогнутый ланцет, осторожно извлек из мозга рыбы серовато-белую крупинку и опустил ее в стеклянную баночку.
— Это для чего же? — спросила Ира.
— Сейчас… сейчас расскажу… минуточку, — забормотал
Работая над второй рыбой, он стал объяснять, посматривая то на одну, то на другую девушку:
— Это важная штука, девушки. Она позволяет нам управлять сроками размножения рыбы.
Держа над ладонью заалевший от крови ланцет, он показал сгрудившимся вокруг стола девушкам лежащую на конце ланцета мелкую крупинку.
— Это гипофиз, придаток головного мозга. Сейчас мы приготовим из него препарат и введем его в самку-икрянку, а завтра получим от этой самки зрелую, готовую к оплодотворению икру.
— Здрово! — одобрительно сказал Мосолов, подвигаясь ближе к Зубову. — Значит, выходит, что мы можем рыбе свой календарь установить? Так, что ли?
— Именно, — подтвердил Зубов. — То, что мы сейчас будем делать, называется гипофизарной инъекцией. Это открытие нашего советского ученого, и оно имеет для культурного рыбного хозяйства огромное значение, так как позволяет человеку управлять сложным процессом размножения рыбы…
Когда нужное количество гипофизов было вынуто, Зубов взял со стола флакон с прозрачной жидкостью и налил в баночку, где лежали похожие на светлые бисеринки гипофизы.
— А это что? — спросила Тося.
Зубов протянул ей флакон:
— Посмотрите. Это ацетон. Он обезжиривает гипофизы и удаляет из них влагу… Через четверть часа мы сольем помутневшую первую порцию ацетона и наполним баночку новой порцией…
Проходили часы, но из амбарчика никто не уходил. Взрослые и дети с одинаковым интересом смотрели на все, что делал Зубов. Старухи станичницы, покачивая головами, говорили вполголоса:
— Разве ж это все поймешь?
— Тут для этого дела не колхозник, а доктор из больницы требуется.
— Да и доктор навряд ли поможет. Он ведь по людям понимание имеет, а рыба — совсем другое…
— Нет, наш станичник тут не разберет что к чему…
— Ничего, бабушка, придет время — все разберутся, — отозвался Зубов. — Раз человек ошибется, другой раз, а потом сделает все, что надо. Ученые люди помогут нам разобраться…
— Н-да… наука до всего доходит, — поддержал стоявший в дверях Мосолов.
Он не слишком верил зубовской затее, но и ему хотелось, чтобы первый в колхозе опыт инкубации икры удался. Именно поэтому Кузьма Федорович уже несколько раз подходил к Василию и гудел ему в ухо:
— Не робей, Кириллыч. Ежели чего надо будет, мы поможем. Ты только поддержи нашу колхозную марку, не ударь лицом в грязь.
Вынутые
— Давайте икрянок из второй и третьей корзины. В ведро берите не больше одной рыбы. Самое главное — ничем не беспокойте отсаженных самок… — Он повернулся к Груне: — Пойди с ними, Грунечка… проследи сама…
Девушки побежали к берегу, и вскоре одна за другой стали возвращаться в амбарчик, осторожно неся на коромысле закрытые сеткой ведра. Тося вынула из ведра первую брюхатую сазаниху и положила на стол. Шевеля янтарными плавниками, рыба ударила хвостом по скользкой доске и, если бы Мосолов не придержал ее, слетела бы на пол.
Зубов опустил шприц в баночку и посмотрел на свет.
— Так, — пробормотал он, — точно полтора кубика.
Шагнув к столу, он крикнул Тосе:
— Держите рыбу!
Он нащупал на спинной части рыбьего туловища удобное место и довольно уверенно вонзил иглу наискось по направлению к голове, потом, придерживая шприц, неторопливо ввел жидкость.
— Готово. Кладите в ведро и несите обратно, — скомандовал он. — Только, смотрите, отсаживайте инъекцированных самок в отдельные корзины. Давайте следующую рыбу!
Закончив работу, Василий тщательно вымыл руки и сказал устало:
— На сегодня, товарищи, все… То, что нами сейчас сделано, вызовет полное созревание икры в те часы, какие нам нужны. Завтра в полдень мы начнем первую закладку.
Люди, переговариваясь, разошлись по домам. В этот вечер вся станица говорила о том, что делается в старом амбарчике на винограднике. Многие собирались туда назавтра, чтобы увидеть, как инспектор будет закладывать в рыбоводные аппараты сазанью и чебачью икру.
— Ну как? Выйдет, Вася? — тревожно спросила Груня, когда все ушли.
— Должно выйти, — не очень уверенно ответил Зубов. — Уж очень устаревшие аппараты ты привезла…
Он посмотрел на девушку и засмеялся: в Груниных волосах, на лбу и на шее блестела рыбья чешуя.
— Ничего, Грунюшка, выйдет, — сказал Василий, — а теперь давай я тебя умою, посмотри, на кого ты похожа!
Домой они ушли вместе.
Утром вся «рыбоводная бригада», как кто-то назвал девушек, была в амбаре. Вслед за девушками туда потянулись старики, женщины, дети. Пришел даже старый паромщик Авдей Талалаев.
Вся рыба уже была принесена из отсадочных корзин и уложена в наполненную речной водой ванну.
Зубов медленно подвернул рукава рубашки, подвинул к краю стола чистый эмалированный тазик и повернулся к безмолвно ожидавшей Груне: