Плененная горцем
Шрифт:
Встревоженный сном, Дункан еще раз обеспокоенно взглянул на Амелию, поднялся с постели, натянул на себя одежду и вернулся в свою собственную спальню, чтобы остаток ночи провести в одиночестве.
Глава девятнадцатая
Неделю спустя Дункан занимался с Амелией любовью, лежа поверх одеял с задернутым пологом кровати. Со всех к сторон их окружали бархат и темнота, и он всецело отдался прикосновениям, запахам, вкусовым ощущениям и звукам. Он заблудился в экстазе, в который его приводил ее рот, нежные движения ее языка по всей длине
Он закрыл глаза и запустил пальцы в шелковистые локоны ее волос. Что, если ей и в самом деле когда-нибудь удастся вытащить его из этой адской черной бездны смерти? — спрашивал он себя. Последнюю неделю ему не снились жуткие кровавые сны, но не верилось в то, что это надолго, что он сможет прожить остаток жизни, забыв о крови, смерти и горе, и что он заслуживает подобное счастье.
В эту ночь он опять был как в тумане, и когда ему удалось наконец открыть глаза, она была над ним, опускалась на него из темноты, садясь верхом и стискивая его естество своим влажным роскошным лоном. Он всеми органами чувств впитывал аромат их страсти. Она начала двигаться, и он застонал, обеими руками сжимая ее узкие бедра и чувствуя, как ее волосы скользят по его лицу. Изгибаясь, он приподнимался ей навстречу, упиваясь каждым мощным столкновением их стремящихся навстречу друг другу тел.
Позже, после нескольких взрывных разрядок, ослабевший и удовлетворенный Дункан лежал поперек кровати на животе, как мертвец, будучи не в силах пошевелиться. Амелия накрыла его своим телом. Она почти ничего не весила, но он ощущал прикосновение ее грудей к своим лопаткам и наслаждался тишиной и покоем. Это было похоже на транс. Возможно, он даже заснул. Этого он точно не знал. Но всякий раз, открывая глаза, он ощущал жар ее тела на своей спине и не мог не вспоминать свой сон…
Он несколько раз моргнул и тихо произнес:
— Ты же понимаешь, что он сюда явится.
— Кто?
— Беннетт. Он этого так не оставит. — Дункан помолчал. — Что ты сделаешь, когда увидишь его?
Она долго молчала, и Дункан успел ощутить, как все у него в животе переворачивается от страха.
— Ничего, — наконец ответила она. — Мы больше не помолвлены.
Дункан задумался над этим осторожным и уклончивым ответом.
— Если он явится сюда и попытается отвоевать тебя у меня, я не могу гарантировать того, что буду вести себя цивилизованно, знаешь ли.
— Но, Дункан, ты пообещал, что не станешь причинять ему вреда. Мы заключили соглашение. Ты предоставишь его дальнейшую судьбу суду.
Он облизал губы и попытался подавить гнев, который вызвало у него ее стремление защитить бывшего жениха. Неужели она все еще его любит? Или это что-то другое? Возможно, она защищает именно его, Дункана, увлекая за собой прочь от края пропасти.
— Да, я сдержу свое слово, — произнес он. — Но я постараюсь сделать так, чтобы ты сама убедилась, кем он является на самом деле.
Амелия долго молчала.
— Зачем это тебе нужно, Дункан?
— Чтобы ты никогда не пожалела о своем выборе супруга.
Вот он, момент истины.
Она скатилась с его спины и села на постели. Он ощутил ласковое касание ее пальцев
— Я ни о чем не буду жалеть, Дункан, — сказала она, — если ты сдержишь свое слово. Несмотря на то, как начались наши отношения, я вижу в твоей душе доброту, и я тебя хочу. Ты это знаешь. С тех пор как мы сюда прибыли, и даже еще раньше, ты много раз доказал мне, что являешься человеком чести. И я верю, что со временем мы научимся доверять друг другу и проникнемся друг к другу очень глубокими чувствами. Во всяком случае, я очень на это надеюсь.
Но эти ее надежды не принесли ему утешения, ибо в глубине души он продолжал считать себя дикарем и опасался того, что, когда пыл ее страсти несколько остынет, она все равно увидит, что в душе он остался воином. Таким же, как и его отец.
— Я продолжаю считать, что ты не понимаешь меня, девушка, — возразил Дункан. — Ты не знаешь того, что я делал.
Сам он не забыл ни одного своего деяния. Ни одной кошмарной подробности.
— Я предпочла бы оставить все это позади и начать с чистого листа, — немного поколебавшись, ответила она. Ты — граф Монкрифф, а я очень скоро буду твоей графиней. Давай думать об этом и надеяться на лучшее. А все остальное пусть останется в прошлом.
Дункан долго раздумывал над ее словами, а она тем временем массировала ему поясницу. Он расслабился, ему захотелось спать.
— Тебя не тревожит моя склонность к насилию? — осторожно спросил он.
— Немного, иногда, — призналась она.
Иногда.
«На ее месте было бы мудро тревожиться об этом беспрестанно, каждую минуту жизни», — с горечью подумал он.
Потому что сам он тревожился об этом ежесекундно.
Несколько дней спустя Амелия и Джозефина отправились в экипаже в деревню, чтобы отвезти вишневый пирог миссис Логан, жене мельника, которая обладала талантом создавать цветочные композиции и предложила украсить часовню к предстоящему бракосочетанию графа и Амелии.
Женщина пространно рассуждала о красочных букетах и хрустальных вазах, но Амелии никак не удавалось сосредоточиться на беседе. Ей мешали мысли о Дункане и его признании в своих опасениях насчет возможного появления в крепости Ричарда и его намерения отнять ее у графа. Дункан тревожился, что ему не удастся удержаться от убийства Беннетта.
Она не хотела, чтобы Дункан терзался подобными сомнениями. Она должна помочь ему убедиться в том, что он хороший человек и должен оставить свое прошлое позади. Он не был таким, как его отец. Она это точно знала.
Раздался стук в дверь, прервав поток ее мыслей, а также повествование миссис Логан о цветочных композициях. Подавив недовольство, вызванное неожиданным вторжением, миссис Логан встала со стула и подошла к двери.
В комнату шагнул высокий широкоплечий охранник из замка. Он был одет в плед Маклинов, а его рука нетерпеливо сжимала рукоять меча.
— Мне приказано, — сообщил он, — немедленно доставить леди Амелию обратно в замок.
— Что-то случилось? — спросила она, ощущая, как ее охватывает паника, и поспешно вставая.