Плененный тобой
Шрифт:
Достав бутылку, он снова пожал плечами.
– Вот что получаешь, когда трахаешься со всеми подряд.
– Мне очень жаль, что меня не было рядом.
Он посмотрел на меня, доставая штопор:
– Но…?
Я покачала головой.
– Никаких но. Прости меня. Я могу сказать, что почти каждую ночь, когда я дома, у тебя кто-то есть. Я думаю, что поэтому мы уже не так много разговариваем, но это не оправдывает меня за то, что не поддержала тебя. Сейчас, когда у тебя такой трудный период.
Кэри
– Было нечестно срываться на тебя прошлой ночью. Я знаю, что у Кросса тоже есть определенная херня с которой надо разбираться.
– Это вовсе не значит, что меня нет рядом, - я положила руку ему на плечо.
– В любой момент, когда я понадоблюсь тебе, дай мне знать, и я буду рядом.
Резко развернувшись, он так сильно сжал меня в объятиях, что мне стало нечем дышать. Сочувствие тоже сделало свое дело - мое сердце тоскливо сжалось.
Я обняла его в ответ, проведя одной рукой по его волосам. Его темно-русые волосы были мягкими, как шелк, а плечи твердыми, как гранит. Полагаю от того, насколько в стрессовом состоянии он постоянно находился. Чувство вины заставило меня еще крепче обнять его.
– Господи, - пробормотал он.
– По пути в ад и обратно, я облажался по всем параметрам.
– Что случилось?
Он отпустил меня, затем повернулся, чтобы открыть бутылку.
– Я не знаю, из-за гормонов это или чего-то еще, но Тат сейчас просто безумная гребаная сучка. Ей все кажется недостаточно хорошим. Ничего ее не радует, особенно беременность. Что за «счастье» ждет парня с таким отцом как я и эгоистичной примадонной, которая ненавидит саму мысль быть его матерью.
– Ребенок может быть и девочкой, - заметила я, подавая бокалы для вина, только что вынутых из шкафа.
– О, Боже! Не говори так. Я и без этого на взводе.
Он разлил вино в два больших стакана, один передал мне и сделал большой глоток из своего.
– А еще, я чувствую себя придурком, когда отзываюсь о матери своего ребенка таким образом, но это правда. Господи, помоги нам, но это гребаная правда.
– Я уверена, что это все просто гормоны. Все уладится, потом она все осознает и будет счастлива, будет светиться от счастья.
Я сделала глоток, чертовски надеясь, что все, что я произнесла, будет правдой.
– Ты уже сказал Трею?
Кэри отрицательно покачал голой.
– Он - единственное, что у меня еще осталось в области адекватного. Если я потеряю его, я сойду с ума.
– До этого он всегда был с тобой.
– Я работаю над тем, чтобы это так и оставалось, Ева. Каждый день. Я никогда в жизни ни для чего так не старался. И я говорю не о сексе.
– Я и не думала, что ты об этом.
Я вытащила две тарелки и ложки.
– Что я думаю, так это то, что ты - потрясающий человек и любой был
– Не надо. Пожалуйста, - он встретился со мной взглядом.
– Я пытаюсь быть честным с тобой. Не надо пудрить мне мозги.
– Я и не пудрю. Может, я высказалась слишком избитыми фразами, но это правда.
Я подошла к плите.
– Гидеон большую часть времени не рассказывает мне что с ним происходит. Говорит, что таким образом пытается защитить меня, но на самом деле, он просто пытается защитить себя.
Нужно было произнести эти слова вслух, чтобы их смысл действительно дошел до меня.
– Он боится, что чем больше он мне рассказывает, тем больше причин у меня появляется уйти от него. Но все совсем наоборот, Кэри. Чем больше он молчит, тем больше мне кажется, что он не доверяет мне, а это ранит нас обоих. Вы с Треем были вместе ровно столько же, сколько и я с Гидеоном.
Я наклонилась и дотронулась до его руки.
– Ты должен сказать ему. Если он узнает о ребенке как-нибудь по-другому, а он узнает, он может не простить тебя.
Кэри налег на барную стойку, внезапно он стал выглядеть намного старше и очень усталым.
– Мне кажется, если бы у меня было больше времени, чтобы со всем этим разобраться, я бы мог уладить все с Треем.
– Ожидание не поможет, - мягко посетовала я, раскладывая рис по тарелкам.
– Ты оттягиваешь неизбежное.
– Что еще у меня осталось?
Его голос звучал тверже, с нотками злости:
– Я больше ни с кем не трахаюсь. Даже у монаха стоит чаще, чем у меня.
Я моргнула, осознав, что Кэри был ярким примером той личности, о которой говорил доктор Петерсен.
Когда у Кэри был секс, он отключал мозг, позволял телу доставлять ему удовольствие, пусть ненадолго. В этот момент он ни о чем не думал, не чувствовал, лишь ощущал. Это было единственное, что работало. То, что помогало, когда судьба подбрасывала испытания и он думал как облажался. Он пользовался этим способом отвлечься задолго до того, как стал достаточно взрослым, чтобы это понять.
– У тебя есть я, - возразила я.
– Детка, я люблю тебя, но ты не всегда то, чего мне было бы достаточно.
– Отрешаться и трахать всех тех, кто позволит тебе делать, это тоже не выход. Это определенно не поможет тебе хорошо относиться к себе.
– Хоть что-то должно.
Я смешала соус карри с рисом и передала тарелку с ложкой.
– Забота о себе, вот что поможет. Доверие к людям, которых ты любишь, кстати, тоже. Честность с ними и с самим собой. Звучит просто, но мы оба знаем, что это не так. Тем не менее, это единственный выход, Кэри.
Он одарил меня мимолетной, печальной улыбкой и взял еду, которую я передала ему.