Пленница былой любви
Шрифт:
Рождество в Иране не считается праздником, но большая группа армян обычно отмечала его очень торжественно и весело. Однако на этот раз в начале декабря иранская пресса опубликовала запрещающее предупреждение армянам. Счастье и радость, обвестил аятолла, не имеют права пребывать в стране, находящейся в состоянии войны, в стране, переполненной болью и страданиями.
Муди не задумывался над этим. Он открыто афишировал свою врачебную практику, перестал интересоваться политикой и намеревался устроить дочери веселый рождественский
Чтобы занять чем-то время и отвлечь внимание Муди от моих частых выходов в город, я занялась покупками.
– У Махтаб мало игрушек, – сказала я. – Мне бы хотелось, чтобы у нее было настоящее Рождество. Я куплю ей много подарков.
Он согласился со мной, и я целые дни проводила в походах по магазинам, иногда в сопровождении Элис, иногда одна. В один из таких дней до полудня мы пробыли на базаре и домой возвращались автобусом. Элис вышла рядом со своим домом, а мне нужно было ехать еще несколько остановок. Взглянув на часы, я убедилась, что успеваю.
И тут полуденную суету иранской улицы разорвал внезапный вой сирен. Сирены в Тегеране были обычным явлением, настолько привычным, что водители вообще не обращали на них внимания, но на этот раз они были громче и пронзительнее. К моему удивлению, водитель автобуса притормозил, чтобы пропустить машину «скорой помощи». Рядом промчалось несколько полицейских машин, а за ними огромные, странно выглядевшие платформы.
– Бом! Бом! – восклицали пассажиры.
Это была бригада саперов. Элен уже видела такую платформу и рассказывала мне о ней. Механические руки укладчика поднимали снаряд и помещали его в предохранительную емкость сзади платформы.
Я встревожилась: где-то впереди, где находился наш дом, была бомба.
Автобус наконец остановился. Я быстро поймала такси, но спустя минуту мы оказались в пробке. Водитель изрыгал проклятия, я нервно посматривала на часы: Приближалось время возвращения Махтаб из школы. Она испугается, не увидев меня на остановке. И к тому же мчащиеся полицейские машины. Где-то впереди была бомба!
Наконец мы приехали, и я увидела школьный автобус. Махтаб вышла и растерянно оглянулась вокруг. На углу все бурлило от полицейских и зевак.
Бросив таксисту несколько риалов, я выскочила из машины и подбежала к Махтаб.
Держась за руки, мы поспешили домой, но, повернув за угол, наткнулись на огромную голубую платформу, стоящую не более чем в ста метрах от нашего дома.
Мы остановились как вкопанные. Как раз в этот момент гигантские руки автомата поднимали ящик со стоявшего рядом желтого автомобиля. Несмотря на свои огромные размеры, автомат обходился с бомбой деликатно, осторожно помещая ее в стальную емкость позади платформы.
Спустя несколько минут платформа с саперами уехала.
Для полицейских это был один из многих подобных случаев. А я в который раз остро подумала об опасности, какой мы подвергались в Тегеране. Мы должны выбраться из этого пекла и как
В один из дней я просто обезумела, притащив для Махтаб гору игрушек, однако занесла их я не домой, а к Элис.
– Мне бы хотелось оставить это все у тебя, а потом я заберу по частям, – попросила я.
– Пожалуйста, – согласилась Элис, не задавая вопросов.
Элис была исключительно интеллигентной женщиной, предупредительной, внимательной и тактичной. Она знала, что я недовольна своей жизнью в Иране, да и Муди ей не особенно нравился. Она была совершенно уверена, что я веду какую-то двойную жизнь, и определенно думала, что у меня роман.
И в каком-то смысле так и было. Между мной и Амалем не было физической близости. Его большая привязанность к семье не позволила бы мне допустить эту близость. Он был привлекательным мужчиной. И очень заботился о Махтаб и обо мне. В этом смысле мы были близки, нас связывала общая цель. Это Амаль, а не Муди был мужчиной моей жизни. После разочарования, которое постигло нас в День Благодарения, он заверял, что мы с Махтаб попадем домой на Рождество.
Мне нужно было выбирать: или поверить ему, или сойти с ума. Наполненные лихорадочными заботами дни пролетали, не принося видимого успеха.
Однажды утром я отправилась в супермаркет. В этот день привозили молоко. Повернув на главную улицу, я остановилась как вкопанная.
Возле супермаркета, магазина с сабзи и мясного магазина стояли несколько машин с вооруженными автоматами пасдарами.
Мне не хотелось попадаться им на глаза. Остановив оранжевое такси, я поехала в другой супермаркет.
На обратном пути я заметила, как пасдары выносят из магазинов продукты и грузят их на машины.
Уже дома я спросила мою соседку Малиху, не знает ли она, что случилось в магазинах, но она лишь пожала плечами. Несколько минут спустя появился мусорщик, источник сведений обо всем происходящем в округе. Его и спросила Малиха. Он знал лишь то, что пасдары конфисковали запасы в магазинах.
Любопытство, а также забота о моих знакомых – хозяевах магазинов, заставили меня выйти из дома. Проверив, правильно ли я одета, я решила пойти в супермаркет, точно ничего не случилось. Ага Реза стоял на тротуаре и удрученно смотрел на происходящее.
– Я бы хотела купить молока, – сказала я по-персидски.
– Нет, – ответил он тихо, демонстрируя стоическое спокойствие. И, вздохнув, добавил: – Закончилось.
Затем я пошла в овощной магазин, где еще большая группа пасдаров развязывала упаковки с зеленью, а свежие фрукты и овощи грузила на машину. Из магазина по соседству выносили мясо.
Когда Муди вернулся домой с работы и я рассказала ему, что случилось с нашими тремя приятелями, он прокомментировал так:
– Наверное, торговали на черном рынке.