Пленница дождя
Шрифт:
— Хорошо. Сегодня я переночую у вас, а завтра…
— Конечно. Завтра ты уже посмотришь на все по-другому.
В доме Каштановых ее, как и обещали, сразу оставили одну. Она выпила чаю с мятой и уснула. А вечером она велела горничной позвать к ней Эллу Юрьевну. Та явилась незамедлительно, неся перед собой поднос с фруктами. Радость, бьющая фонтаном из глаз Каштановой, раздражала Сашу. В отличие от своей старшей подруги она оставалась хмурой и даже притворную улыбку не могла из себя выдавить.
— Мне нужно сделать аборт, — без предисловий заявила
Каштанова установила поднос на тумбочке рядом с кроватью. Потупила глаза и присела на краешек Сашиной кровати.
— Ты совсем-совсем не хочешь этого ребенка?
Саша приподнялась повыше, уселась удобнее и уставилась на Эллу.
Интересно, она серьезно спрашивает или прикидывается?
— Как я могу его хотеть? — пытаясь сдержать раздражение, поинтересовалась Саша. — Как я буду растить его, на какие средства? У меня нет никакой профессии, нет мужа, нет родителей. Да мы оба погибнем от голода!
— Успокойся, — поморщилась Элла. — Я имею в виду не практический вопрос, а… Как бы тебе это поточнее объяснить? В душе ты совсем-совсем не хочешь стать матерью?
— Я себя в этой роли совершенно не представляю, — невесело усмехнулась Саша.
— А если попытаться представить?
Сашино раздражение совершенно незаметно для нее самой достигло предельной отметки.
— Элла Юрьевна! И нравится вам в чужую душу лезть? — взорвалась она. — Ну взялись помочь, так помогите, не терзайте!
Каштанова выждала, пока иссякнет Сашина вспышка.
— Я, конечно, тебе помогу, не сомневайся. Но только, видишь ли…
— Что еще?
Саша боялась не сдержаться и наговорить грубостей. В конце концов, она здесь всего лишь гостья и пользуется гостеприимством этого дома. Не дай Бог, как Илья, ответить черной неблагодарностью. А она близка к этому.
— Тебе уже поздно делать аборт. Срок большой.
Саша почувствовала, как кровь прилила к вискам и застучала там.
— Как поздно? Почему?
Каштанова поднялась и прошлась по комнате. Она явно что-то обдумывала. Саша жадно следила за ней.
— Но ведь у вас есть знакомые врачи, Элла Юрьевна! Ведь сейчас такая техника! Ведь сейчас все можно за деньги! Ну помогите мне!
Саша уронила голову себе на руки.
— Я не стану этого делать, — услышала Саша. — И знаешь почему?
Саша сидела, обхватив голову руками. Она слегка раскачивалась, словно находиться в покое ей было невыносимо. Элла Юрьевна ходила по комнате.
— Потому, что я сама когда-то, вот как ты, сделала аборт. Операция прошла неудачно, и теперь я не могу иметь детей.
— Ну и не надо! — всхлипнула Саша.
— Это ты сейчас так говоришь, — усмехнулась Элла. — А зачем тогда жить? Зачем все это? — Она обвела пространство вокруг себя рукой. — К чему весь мир? Ты сейчас меня не понимаешь, но я тебя прошу: поверь мне на слово, когда-нибудь ты поймешь, что я права. Этим рисковать нельзя.
— Значит, вы отказываетесь мне помочь, — устало заключила Саша.
— Нет, не отказываюсь, — возразила Элла Юрьевна и наконец перестала
Глава 18
Настя с Иваном сидели во дворе Мишиного дома, пили пиво и грызли соленые сухарики. Иван пересказывал лекцию по фольклору. Настю ужасно забавляло то, что Иван оказался студентом филфака. К тому же выяснилось, что детская сказка «Курочка Ряба» несет в себе скрытый смысл, о котором Настя никогда не подозревала. В поле зрения Насти попадали Мишин дом и окно кухни. За окном кто-то маячил. Настя подумала — как жаль, что Миши сейчас нет с ними рядом и он не слышит новую версию «Курочки Рябы». Посмеялись бы. Конечно, она могла бы пересказать ему, но у нее так не получится. Миша вышел на балкон. Настя увидела огонек сигареты. Иван проследил за ее взглядом.
— Курит, — сказал он.
— Слушай, пойдем к нему! — вдруг вскочила Настя.
— Зачем? — Брови Ивана взлетели вверх.
— Я замерзла.
Пришли к Мише, когда в доме укладывали спать детей. На ночь Мишина квартира превращалась в цыганский табор. Теперь дети спали в комнате бабушки, Мишин матрас лежал на полу, а Насте отдали диван. Чтобы не мешать домочадцам, пробрались на кухню.
— Мы пива тебе принесли, — сообщила Настя.
Миша молча достал стаканы.
— Ты знаешь, Иван так интересно рассказывает! У них преподавательница по фольклору матерится! Прикинь!
— В самом деле? — без особых эмоций уточнил Миша.
— Зверски, — подтвердил Иван.
Последовал «римейк» «Курочки Рябы». Миша слушал молча, изредка хмыкая.
Потом Настя читала басню, которую выучила на занятиях по сценической речи. И изображала певицу Валерию. Потом Иван вспомнил, что уже очень поздно, и ушел. А Настя и Миша отправились спать.
Перед тем как уснуть, Настя по привычке подробно и в деталях рассказала Мише весь свой день. С утра она ходила на лекцию по истории театра. Им дали целый список литературы, которую теперь где-то нужно достать. Потом были другие предметы, это неинтересно.
А вот после обеда Регина водила их в театр и показала свою гримерную. Насте захотелось работать в этом театре и иметь свою гримерную…
— Как ты думаешь, это сбудется?
— Не сомневаюсь, — ответил Миша.
— А вот мои родители… Представляю, что сказал бы папа! Он говорит, что актриса — это не профессия. Это что-то низкопробное, даже неприличное.
— Он изменит свое мнение, — убежденно отозвался Миша.
Настя замолчала и стала думать о том дне, когда родители получат ее письмо, все узнают и дома разразится гроза. Дойдя до грозы, ее восприимчивая артистическая натура воспротивилась и заставила воображение поработать. Она нарисовала картину поспокойнее. Возможно, грозы и не случится. Поскольку родители должны скучать без единственной дочери и думать больше о ее счастье, чем о своих амбициях. Эта мысль несколько согрел ее. Настя почувствовала прикосновение покоя, сладкое приближение сна.