Пленница генерала драконов
Шрифт:
— Что ж, — Мирантор разводит руками. — В любом случае я думаю, и, уверен, дочка со мной согласится, что никто лучше тебя, генерал, не выполнит мою просьбу.
Просьбу? Какую ещё просьбу? Незаметно под платьем переступаю с ноги на ногу и вопросительно смотрю на Императора.
— Генерал Роквуд, — начинает тот, обращаясь к Райгону, — я долго думал, и решил, что только тебе могу доверить одно важное дело, по ряду причин, одна из которых — личное давнее знакомство, и моё с тобой, и твоё с ней. Речь о моей дочери. Нарекаю тебя её защитником и хранителем до момента, пока эта
По залу прокатывается возглас удивления. Мне бы присесть…
Я только-только выучила расположения комнат в женском крыле, а меня уже выдают замуж? Это шутка такая? Или просто отдалённые планы?
Райгон слегка прищуривается. Сверлит взглядом Мирантора, на меня по-прежнему ноль внимания, будто меня здесь нет.
— Но наше наступление, — начинает было Райгон.
— К его началу ты как раз освободишься.
Я закусываю нижнюю губу, пытаясь осмыслить услышанное. Вздрагиваю, когда Райгон делает шаг ко мне, затем опускается вниз на одно колено.
В зале становится тихо. Слышно, как одна из дам поправляет парчовую юбку, и как музыкант в углу зала двигает арфу.
Голос Райгона звучит равнодушно, ровно и напрочь лишён эмоций.
— Я, Райгон Роквуд, генерал Армии Императора, чёрный дракон, клянусь быть защитником жизни и хранителем здоровья и благополучия для Аурэлии Рранрийской, золотой драконицы, дочери Мирантора Х, моего Императора и господина. Дэ хак рэ юро.
Последняя фраза произнесена на древнем языке драконов, она питает любую клятву магией, активирует её и скрепляет. Между нами формируется красное магическое завихрение, которое раскручивается быстро-быстро, вспыхивает и растворяется в воздухе алой пылью.
Мирантор довольно улыбается. А я смотрю на Райгона и думаю: зачем? Он и так защитил бы меня, безо всякой клятвы — понимаю вдруг чётко и ясно. Всегда защищал, как умел и мог.
Молчу. Жду с нетерпением и опаской, когда он поднимется, и наши взгляды встретятся. Я должна посмотреть ему в глаза. Должна понять, простил ли он меня, понял ли, почему я так с ним поступила, что иначе я просто не могла.
— Благодарю, генерал, — Мирантор выходит вперёд, оттесняя меня.
Протягивает Райгону ладонь, помогает подняться, хлопает его по плечу.
— Теперь мне намного спокойнее, — Император подаётся вперёд к генералу и понижает голос. Никто из придворных не слышит его, но мы с Крижарией слышим прекрасно. — Она моё сокровище, береги её, не спускай глаз. Она гарант нашего мира с Югом и шанс, наконец-то, покончить с Севером.
Глаза Райгона сужаются в опасном прищуре, ноздри хищно раздуваются. И, хотя внешне его лицо остаётся спокойным, я понимаю: что-то в словах Мирантора ему не понравилось.
Добавить сюда довольную усмешку Крижарии и её красноречивый взгляд в мою сторону, в котором как будто сквозит… жалость? С чего бы ей меня жалеть?
— Будет сделано, — сухо кивает Райгон.
— Все полномочия, полный доступ к принцессе, в её покои и места пребывания, постоянного и временного, в любое время дня и ночи, — Император ещё раз хлопает Райгона по плечу. — Головой за неё отвечаешь.
— Так
Меня начинает раздражать, что речь вроде как обо мне, но при этом моё мнение никого не интересует, и его не спрашивают. Будто меня здесь и вовсе нет.
Возвращаюсь и встаю сбоку от императорского кресла. За всё это время Райгон так ни разу и не взглянул на меня. Злится? Нарочно игнорирует? Неужели, так и не понял, что у меня просто не было другого выхода?
Если бы он сейчас напирал, кричал, угрожал, пытался вернуть меня обратно в замок — с какой бы радостью я ответила ему всё то, что уже заранее придумала в голове на этот случай, а затем гордо удалилась бы, красиво уплывая в закат.
Сколько раз я мысленно отыгрывала эту нашу встречу!
Вот только на деле вышло, что воображаемый Райгон и реальный — это два совершенно разных Райгона!
Тот Райгон, которого я сейчас вижу стоящим сбоку от кресла супруги Императора, не только не пытается мне угрожать — он меня вообще не замечает! Меня для него будто нет! И это неожиданно выбивает почву из-под ног. Я настолько срослась с его настойчивым вниманием, привыкла к его язвительным шуточкам и уколам, что — страшно подумать — мне их не хватает!
Я и так чувствую себя чужой в этом помпезном дворце среди знакомых незнакомцев, которые вдруг объявили себя моей новой семьёй, а теперь ещё и внезапный ледяной холод со стороны единственного человека, которому я бы могла по-настоящему доверять. Хотя бы потому, что знаю: он не предаст, и потому что мы с ним всю жизнь вместе, сколько себя помню. Если не считать нескольких лет военной академии и после, когда он без конца воевал.
Внутри горчит едким предательством.
С трудом дожидаюсь начала танцев. С позволения Императора спускаюсь в зал.
Выстраиваюсь для женского танца, следом за ним идёт быстрый, с молодым светловолосым герцогом, имени которого я не запоминаю.
Стараюсь почаще улыбаться и смеяться, словно это может обмануть саму себя: на деле мне вовсе не весело. Временами кажется, что щёку или спину обжигает чужим пристальным взглядом, но стоит мне обернуться в конец зала, я вижу, что Мирантор и Райгон о чём-то беседуют.
Поза генерала расслаблена, он стоит, опираясь рукой о спинку императорского кресла. Мирантор смотрит на Райгона снизу вверх, их головы почти соприкасаются. Обсуждают какие-то свои важные мужские дела, в которых женщинам хода нет. Конечно, с чего бы с нами советоваться? Куда проще взять, и поставить перед фактом!
Как когда-то сделал Райгон, сначала надев на меня рабские браслеты, а затем объявив, что я должна лечь под него. Так же сейчас поступает мой, так называемый, отец, решая выдать меня замуж подороже и повыгоднее — надо быть дурой, чтобы не понять, что он задумал. Все поняли, и я поняла! Не знаю пока, за кого, но решение принято, и принято оно без меня.
От одной только мысли о том, что моим мужем может стать чужак, к горлу подкатывает.
Противно. Все мне противны. Все эти лживые улыбки, церемонии, напускной пафос и лицемерный фарс — бесят. Я не готовилась к такой жизни, и не хочу её.