Пленница тирана
Шрифт:
Тишина…
Даже тихих шагов не слышно. Ничего.
Темно только, даже тусклый свет коридор не освещает.
И, пусть я понятия не имею, куда бежать, — так и несусь босиком со всех ног.
Вперед!
Натыкаясь плечами на стены при поворотах, лечу, просто сломя голову.
Несколько раз сердце опускается, бешено колотясь, так, будто выпрыгнуть готово, — попадаю явно не туда, — вот выход на кухню, — и оттуда уже слышу негромкие разоворы, двери какие-то, явно в комнаты, а не на выход, пару раз натыкаюсь на стены.
Метаясь, понимаю, — даже обратной дороги в собственную конуру найти не смогу!
И — что теперь придумать, если наткнусь на кого-то?
Да я даже представления не имею, как далеко забежала!
Прислоняюсь к очередной двери, жадно дыша, — и медленно оседаю вниз.
Волосы на себе рвать хочется, орать, и разбить себе голову об очередную стену! Да я бы яду сейчас даже бы выпила, не задумываясь!
Безысходность.
Страшное слово.
Жуткое, до онемения пробирающее чувство.
Говорят, что выход есть всегда, — врут.
Из самых страшных жизненных ситуаций — как раз таки его, этого самого выхода — и нету! Нет его, — как не ищи!
Обхватываю лицо руками, — и беззвучно плачу. Слез нет, только тело все содрогается и глаза обжигает сухие. Это жутко, — понимать, что ничего от тебя не зависит, и сделать ты ничего не можешь. Это — ломает, оставляет от тебя, как от человека — одни только ошметки. Душу разрывает, раскурочивает.
Потому что, вроде бы должна быть какая-то вселенская справедливость!
И по заслугам должен получать тот, кто в чем-то виноват!
А я? В чем виновата, что такого сделала, чтобы жизнь, — вот так со мной, — и без всякого выхода? Что???
Никому за всю жизнь свою дороги не перешла, не пакостила.
Так — почему?
И — сил уже просто нет. Совсем. Пусть меня найдут, — даже говорить ничего не стану, даже не попытаюсь оправдываться и о чем-то просить. Все равно — без смысла.
Босые ноги сжались от холода.
Ветер? Сквозняк? Здесь?
Даже не веря, вскочила.
Может, мне показалось? Мозг уже начинает выдавать за реальность то, чего нет?
Зацепилась за что-то платьем на спине, — и услышала тихий лязг.
Дверь позади меня распахнулась с тихим скрипом.
А я — задохнулась, сама до конца не веря.
Неужели? Спасение было так близко! Все это время я облокачивалась на дверь, ведущую наружу! И чуть не упустила своего шанса!
В один момент вернулись силы, — я даже с жадностью и какой-то лихорадочной радостью на полную грудь вдохнула воздух.
Выглянула осторожно, осмотрелась.
Не главный вход, какой-то маленький, боковой.
И нет никого вокруг…
Шаг, еще один, — нет, никто не бросается меня возвращать, ни шороха не слышно.
Серый рассвет вокруг, — неужели мне настолько повезло и все просто спят?
А я и не чувствовала даже, что ночь-то уже прошла!
И
Сквозь сад, кусты какие-то, обрывая свою несчастную одежку. Ничего! Мне бы только до парка или лесочка какого-то добраться, — заповедник здесь рядом, и я знаю там такие места, куда не заходит никто, — детство же здесь все провела! В прятки с лихвой наигралась, — и кто бы подумал, что во взрослой жизни это пригодится?
А дальше… День, главное, переждать, — и ночью можно будет домой пойти… Хотя… Там же искать в первую очередь будут… Ничего, — дальше разберусь, придумаю что-нибудь, как-нибудь весточку Игорю с Кириллом передам…
Но — черт! Черт бы побрал этого Морока и того, кто проектировал и строил этот дом!
Сколько ни мечусь, — а ни одного выхода! Все дорожки выводят только к скалам! За которыми уже безумствует океан!
И не спрынуть, не уплыть, — слишком высоко, слишком невозможно, — верная смерть, даже думать не стоит!
Но ведь должен быть подъезд к дому! Не по воздуху же, в самом деле, мы сюда добрались!
Забираюсь на одну из скал, — уже плевать на то, что могут заметить!
Где-то вдалеке вижу полыхающие взрывы, — вот оно, в чем дело! Бандиты явно что-то не поделили и устроили разборки, — теперь понятно, почему нет людей!
Зато отсюда все, как на ладони, — и правда, куда ни глянь, со всех сторон дом окружен лишь скалами. Кроме только одной, ведущей вниз широкой дороги… По которой, кстати, уже едут… Даже не знаю, сколько машин… Черт! Я же теперь не успею!
Или… Может, случится все же чудо? Отсижусь где-нибудь за выступом скалы, — может, еще и не найдут?
Оборачиваюсь и вдрагиваю, — передо мной, в одном шаге, стоит ОН.
Мрачный. Губы сжаты в тонкую линию. И глаза — холодные, ничего в них не прочитаешь. Ни одной эмоции, — не скажешь даже злится он или не очень. Если с разборок их бандитских приехал — так усталость какая-то должна была бы быть, — так нет. Ничего вообще, вот совершенно! Камень — бездушный, неживой.
Рефлекторно делаю шаг назад, — и судорожно хватаюсь руками за воздух, балансирую на самой грани.
Страшный он, безумно страшный, — и вот особенно в этом своем спокойствии. И только сила какая-то — ураганная, бешенная от него исходит, — сила и опасность, как от урагана, — и пусть ничего не говорит, пусть эмоции ни одной на лице не видно, — а меня этой силой будто в грудь толкает и задыхаться начинаю.
Глава 26
— Две минуты даю, — и голос такой же, — без ярости, без раздражения, ледяной, холодный, — а у меня от него в крови все застывает жутью. Лучше бы орал сейчас, по лицу бы даже лучше дал, — и то не так страшно. Такой взгляд у Медузы Горгоны, наверное, был, от которого все в камень превращались, или у василиска. Черт, — о чем я только думаю!