Пленница
Шрифт:
— Я тоже сделала одолжение. Они мне очень рады.
Тетя Мод нетерпеливо отмахнулась.
Меня ожидал очень теплый прием на кухне. Мистер Долланд немного постарел. На его висках прибавилось седины. Миссис Харлоу показалась мне больше, чем когда я видела ее в прошлый раз, а девушки совершенно не изменились.
— Значит, теперь вы гувернантка? — поинтересовалась миссис Харлоу с легким сарказмом.
— Да, миссис Харлоу.
— Вы, дочь хозяина!
— Но мне это нравится. У меня очень умненькая и необычная ученица. До меня с ней вообще никто справиться не мог.
— Я
Мистер Долланд согласился, что никак не мог.
— У вас тут было так интересно, — вздохнула я. — Мистер Долланд, вы еще декламируете «Колокольчики»?
— Случается, мисс Розетта.
— Мне было так страшно, когда я вас слушала. Мне потом снился этот польский еврей. Я рассказывала о вас Кейт… это моя ученица. Мне бы хотелось как-нибудь приехать с ней и познакомить ее со всеми вами.
— Да, нам очень не хватает ребеночка в доме, — мечтательно произнесла миссис Харлоу.
Я подошла к ней, и мы крепко обнялись.
Спустя несколько мгновений она выпустила меня из объятий и утерла глаза.
— Мы тоже часто вспоминаем добрые старые времена, — призналась она. — Вы были такой серьезной малышкой.
— Вы должны прочитать мне что-нибудь из «Колокольчиков», пока я здесь, мистер Долланд.
— Я слышал, что мистер Лоример в Лондоне.
— Да. Я воспользуюсь случаем и обязательно его проведаю.
Я заметила, что миссис Харлоу и мистер Долланд многозначительно переглянулись. Видимо, они уже посватали меня за Лукаса.
На следующий день я отправилась в клинику. Лукас был счастлив видеть меня.
— Я так тронут, что ты приехала, — признался он.
— Как же я могла не приехать? Я хотела быть рядом, когда тебе будут делать операцию. И еще я хочу, чтобы ты знал, что я буду все время о тебе думать. Я приеду завтра с отцом или тетей Мод, чтобы узнать, как все прошло.
— Вряд ли вы завтра сможете узнать что-то определенное.
— И все-таки я приеду.
Комната у Лукаса была совсем маленькая. В ней стояли кровать да маленький столик рядом с ней. Сам Лукас был одет в халат. Он сказал, что в последние два дня ему порекомендовали побольше отдыхать, поэтому он коротает время за чтением. Видимо, таким образом его готовили к операции.
— Я так рад, Розетта, что ты приехала, — повторил он. — Я хочу тебе кое-что рассказать. Присядь вот здесь, у окна, чтобы я лучше тебя видел.
— Тебе не мешает уличный шум? — спросила я.
— Нет, мне он даже нравится. Он напоминает мне о том, что там, за окном, кипит жизнь.
— Что ты хочешь рассказать мне, Лукас?
— Я кое-что предпринял. Это было еще до того, как ты призналась мне, что Джона Плайера на самом деле зовут Саймон Перривейл.
— Предпринял, Лукас? Что именно?
— Я отправил Дика Дювейна на поиски.
— Что?
— У меня было очень мало информации. Дик поехал в Константинополь. Я подумал, что Саймон, возможно, все еще работает у паши, и поручил Дику попытаться кого-нибудь подкупить и вызволить его оттуда. Я знаю этих людей, да и задача была Дику вполне по силам. Он бы спас Саймона, если это было вообще возможно.
— Но
— Потому что понял: ты мечтаешь именно о нем. Я пытался убедить себя в том, что между нами тремя образовалась невидимая связь. Мы столько пережили вместе. Это не может не сказаться на поведении людей. Но я был в каком-то смысле лишним, и на острове я это четко почувствовал.
— Так получилось только потому, что ты не мог ходить. Нам приходилось уходить вместе на поиски съестного. Ты не был лишним, Лукас.
— Да нет, был. Именно тебе он раскрыл свою тайну, а теперь больше всего на свете ты хочешь доказать миру его невиновность.
Мне нечего было возразить.
— Одно время мне казалось, что мы с тобой… А впрочем, просто мне этого хотелось. С тех пор как ты приехала в Корнуолл, моя жизнь переменилась. Я опять начал испытывать оптимизм… верить в чудеса.
— Мы с тобой видели чудеса… много чудес. Мне даже казалось, что нас ведет рука судьбы. Вспомни, как мы выжили в лодке посреди бушующего океана… а потом на острове… А как мне повезло в гареме! Временами я чувствовала за спиной присутствие своего ангела-хранителя. Да и ты тоже, Лукас. Твое возвращение домой — настоящее чудо.
— Ничего себе чудо, — произнес он, глядя на свою ногу.
— Нам всем досталось. Но, Лукас, ты это сделал ради меня? Ты решил разыскать его и вернуть мне?
— Не скрою, иногда я сам себе казался полным болваном. «Оставь его в покое, — говорил я себе. — Пусть остается там, где есть. Тогда мы с ней сможем соединить свои жизни…» Вот что мне лезло в голову. Но потом я подумал: она его никогда не забудет. Она будет о нем думать. Вот так я и пришел к выводу, что будет лучше, если я его разыщу и верну тебе… если это, конечно, возможно.
— Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал, Лукас. Когда-то ты сказал мне, что больше всех на свете любишь себя и что я занимаю в твоей жизни второе место. Ты утверждал, что когда люди заявляют, что любят кого-то, они прежде всего заботятся о своем удобстве и удовольствии. Ты это помнишь? Так вот, ты доказал, что все это… не о тебе.
— Не стоит меня героизировать, — рассмеялся он. — Тебя ожидает жестокое разочарование.
— О Лукас!
— Ладно, ладно, хватит уже. Не надо этих сентиментов. Я просто подумал, что ты должна об этом знать, вот и все. Когда ты призналась мне, кто он на самом деле, и сообщила, что он собирался в Австралию, я тут же написал об этом Дику, так что сейчас он, наверное, направляется туда. Там не слишком много народу, так что, возможно, ему и удастся его разыскать. Но он ведь все равно не сможет вернуться. Верно?
— Да, не сможет, пока мы не докажем его невиновность.
Он грустно посмотрел на меня.
— Ты уверен, что мне это никогда не удастся сделать, — вздохнула я.
— Я уверен, что у тебя очень трудная задача.
— Но ты же мне поможешь, Лукас?
— От меня сейчас мало проку, ты не находишь?
— Но тебе будет намного лучше после… Ну, в общем, ты и сам знаешь, верно? Более того, ты в этом уверен.
— Для этого я здесь.
— Скорее бы настало завтра.
— Спасибо, Розетта.