Пленник ада
Шрифт:
Кенобиты переглянулись.
— Эту операцию я беру на себя, — с пафосом произнес доктор и, обернувшись в сторону Тифони и Керсти, добавил:
— А вы, девушки, будете моими первыми пациентками.
Доктор перевел огненные глаза на стоящих плечом к плечу кенобитов. Змеи, высовывая острые клинки из своих пастей, таращились на острый серп одного из демонов. Один из ножей отделился от пальца руки доктора и пробил горло кенобита с проволокой в щеках. Внешность его стала быстро меняться, и он упал у подножья деревянного столба уже девушкой с золотистыми волосами, заплетенными в толстую косу. Голубые глаза и чуть выступающие скулы выдавали в ней скандинавское
Тифони прижалась к Керсти, со страхом смотря на битву титанов.
Из ладони доктора вылетело копье, прибив к столбу демона с лицом, заплывшим жирными складками, превратив его в мужчину средних лет с бородкой и в круглых очках, все еще сидевших на носу. В предсмертном порыве он попытался вытащить древко из своей груди, но просвистевший кинжал оттянул его руку, пригвождая ее к дереву. Следующее копье изменило свой курс под ударом обкрутившей его цепи и пролетело в сантиметре от Тифони, вонзившись в стену и сломавшись пополам. Безглазый кенобит замахнулся секирой и обрушил ее на доктора, отрубив ему ухо и задев плечо. Взвыв от боли и ярости, доктор выпустил в него целый град отточенных лезвий. Один из кинжалов достиг намеченной цели — голова кенобита покатилась по плитам пола, став головой прыщавого подростка с коротко стриженными волосами.
— Ну, что? — с издевкой закричал доктор, глядя на оставшегося в одиночестве демона.
Тот молча стоял перед доктором, и в его взгляде не было ничего, кроме брезгливости. Демон метнул в него крюк, но не попал, отброшенный в сторону мощным ударом хвоста.
Пасть змеи раскрылась и выпустила в кенобита тонкий стальной клинок. Он с силой вошел в грудь демона, но тот остался на ногах. Гвозди посыпались из его головы, изрезанная на клетки кожа начала стягиваться, быстро срастаясь. Из лысого черепа пробились черные жесткие волосы. Кенобит крепко стоял на полу, бесстрашно глядя в лицо своей смерти.
Из пальца доктора показался хвост с острым шипом на конце. Словно ударом хлыста он перерезал горло Симплтона, повалив его на деревянный столб. Кровь потоком заструилась по кожаному одеянию демона. Он опустился на колени, ухватившись за рукоятку воткнутого в дерево топора, медленно осел вниз, глотая заливающую горло кровь. Последним усилием он выдернул топор, но руки его ослабли и топор упал на пол. Голова его опять покрылась квадратами разрезов, а из черепной коробки вновь проступили гвозди с ребристыми шляпками. Он все же остался кенобитом до конца.
Победный хохот Женарта потряс своды подземелья. Керсти схватила Тифони и потащила ее к двери, выломанной доктором.
Каменный свод затрещал, с него посыпались камни и кирпичи. Где-то далеко-далеко прозвонили колокольчики, наполняя сердце непреодолимой тоской, обрываясь на половине начатой музыкальной фразы.
— Подожди, — Тифони остановилась. — Я должна вернуться. Мне нужно закончить головоломку.
— Тифони, о чем ты? — перебила Керсти.
— Они себя вспомнили! — стояла на своем Тифони. — И стали лучше. Их нельзя там оставлять. Мне надо идти!
Вырвавшись из ее рук, Тифони побежала по коридору. Керсти, догнав ее, следовала рядом.
А где-то за их спиной доктор, потрясая кулаками и оглашая подземелье воинственными воплями, отплясывал вокруг столба танец смерти.
Незримый компас в подсознании Тифони вывел их к лестнице, ведущей на площадку, окруженную трубами. Взбежав по ней, Тифони нашла глазами валявшуюся среди осколков камней рваную кожу Джулии. Мягкая перчатка руки все еще сжимала разложенный кубик шкатулки. Два ее
— Тифони, зачем она тебе?
Посмотрев на нее, Тифони указала взглядом на висевший в красном небе гигантский вытянутый ромб. Ударил гром. Ромб зловеще сверкал, разбрасывая разряды молний, покрывающие своими вспышками всю огромную площадь, занимаемую лабиринтом.
Керсти перевела глаза с висящего над ними ромба на шкатулку, заметив идентичность их форм.
— Теперь я понимаю, — произнесла она. — Это головоломка, да?
Тифони кивнула, а Керсти, ни к кому не обращаясь, повторила последние слова:
— Это головоломка…
Спустившись по каменным ступеням, Тифони села на холодный пол и, скрестив ноги в позе лотоса, закрыла глаза. Живот ее приподнялся, грудь расширилась, полностью наполняя легкие кислородом. Выдох прошел в той же последовательности, после чего дыхание прекратилось. В этот момент в организме Тифони произошли коренные изменения, настраивая ее на внутренний мир. Отрицательный полюс, находящийся в копчике, стал медленно подниматься по позвоночному столбу, стараясь достичь положительного полюса на его верхнем позвонке и соединиться с ним. В этом соединении нашло свое выражение вечное стремление полярностей и полов друг к другу. И лучше всего это соединение выражалось внутри самого себя — в высшей степени совершенства, в трансэкстазе. Но две формы энергии не желали слиться в одно целое, сознание постоянно вырывало из памяти отдельные куски жизни, картинами встававшие перед внутренним взором Тифони. Мама лежит на больничной кровати. Рядом пищит аппарат, вычерчивая кривую кардиограммы. Доктор вставляет ей в рот кислородную трубку. Медсестра: «Она так любит головоломки», и гладит Тифони по голове. Кенобит корчится в предсмертных судорогах на древке пронзившего его копья. «Назовем ее Тифони», — улыбается медсестра, подходя со шприцем в руке. Затем опять доктор. Доктор Женарт. Он зажимает рот матери, перекрыв доступ воздуха, и ухмыляется, смотря на Тифони. Мама корчится на постели. Иглы, соединяющие ее тело с резиновыми трубками, по которым поступает жидкость, поддерживающая ее сердце, ломаются.
Перед глазами все поплыло, заливаясь красными пятнами и закрывая пеленой. Это был не туман, это были слезы, брызнувшие из глаз Тифони на ее руку.
Задрожав на вытянутой ладони, шкатулка упала на пол, повторяя действия своего большого двойника, застывшего на красном небе между двумя ярусами ада.
Впереди послышался звук трубы, сопровождающийся грохотом падающих булыжников.
Тифони, так и не сумевшая настроиться на медитацию, вздрогнула и посмотрела сквозь дыру в стене, пересиливая боль в наливающейся свинцом голове.
Она увидела, что к ним летел по воздуху доктор, болтаясь на гибком рукаве трубы.
Тифони встала, зажав виски руками. Боль не проходила, пульсируя в такт ударам сердца и затмевая разум. Покачнувшись, она подняла с пола выпавшую из рук шкатулку, все еще не отказываясь от попытки переключиться на внутреннее Я.
— Как вы себя сегодня чувствуете, девочки? — проскрипел доктор, показываясь в проломе. — Теперь у вас все позади. Времени для вас больше не существует.
Со свистом прорезав воздух, хвост выбил шкатулку из рук Тифони. Клинки завертелись в пастях змей, превратившись в сверкающие сверла. Их сменили длинные тонкие иглы, вылезающие из змеиных голов. Доктор засмеялся, с удовольствием заметив ужас в глазах Тифони.