Пленник (Чужая вина)
Шрифт:
– Но он сказал неправду!
– Миссис Блейк, вы можете вернуться на свое место, – сказал судья.
Женевьева понимала, что должна держать себя в руках, иначе Шарлотта подумала бы, что дело проиграно. Улыбнувшись девочке, она медленно пошла на свое место рядом с Хейдоном.
Судья взглянул на лежавшие перед ним бумаги и огласил вердикт:
– Участие обвиняемой в вышеупомянутом ограблении не подлежит сомнению, и мне остается лишь признать ее виновной в этом преступлении. Что же касается определения меры наказания… Похоже, все усилия миссис Блейк пропали даром. К сожалению, обвиняемая не сумела преодолеть
– Нет! – закричала ошеломленная Женевьева. – Пожалуйста, вы должны меня выслушать…
– Обвиняемую уведут, и мы сможем приступить к следующему делу, – сказал судья, отодвигая бумаги. Он торопился покончить с делами, чтобы наконец-то выпить вожделенную чашку чая.
Шарлотта смотрела на Женевьеву своими огромными карими глазами.
– Как же так? – пробормотала девочка.
– Все будет хорошо, дорогая, – ответила Женевьева; она по-прежнему старалась скрывать свои чувства. – Поверь, все будет хорошо.
Шарлотта молча кивнула и отвернулась. Когда девочку уводили из зала, Женевьева, вцепившись в руку Хейдона, смотрела ей вслед.
Глава 9
Комендант Томсон поднял глаза от тарелки с копченой селедкой и с удивлением посмотрел на Хейдона, решительно входившего в столовую.
– Простите, что прерываю ваш завтрак, миледи, – Хейдон отвесил жене Томсона изящный поклон, – но у нас с вашим мужем есть дело, не терпящее отлагательства. Надеюсь, вы примете мои самые искренние извинения за то, что я в столь ранний час похищаю мужа у такой очаровательной женщины, как вы.
Жанет Томсон, низенькая и вечно хмурая толстуха, была абсолютно уверена: если бы не ее многочисленные добродетели, то человечество уже давно бы погибло окончательно. Она уже в раннем детстве отличалась глубокой религиозностью, а свой брачный союз с начальником тюрьмы считала Божьим испытанием, за которое ей, разумеется, воздастся после смерти.
Но даже на миссис Томсон не могли не подействовать лестные слова такого красавца, как Хейдон.
– Ах, мистер Блейк… – промурлыкала она, когда он прижал губы к ее пухлой руке. – Как приятно наконец познакомиться с вами.
– Я чрезвычайно польщен, миледи.
– Так жаль, что воспитанница вашей жены оказалась в столь неприятной ситуации, – пробормотала миссис Томсон. – После возвращения Шарлотты в нашу тюрьму я с ней немного поговорила и нашла ее весьма благоразумной девочкой. Видите ли, мне постоянно приходится общаться с людьми, сбившимися с пути добродетели, и я знаю, как сложно с ними управляться. Я уверена, что ваша жена старается делать для этих детей все, что в ее силах.
– Благодарю вас, миледи, – кивнул Хейдон. – Мы с женой твердо верим в доброту, изначально присущую детям, и потому не разочарованы. Ваш муж в свое время проявил мудрость и сострадание, когда передал этих несчастных на попечение моей жены, тем более что не имел за это никакой награды, кроме сознания, что он спасает детей. Какое, должно быть, счастье жить с таким мудрым и бескорыстным человеком, как ваш супруг, миледи.
– Да-да, вы правы. – Миссис Томсон расплылась в улыбке. –
– Ах, миледи, ваша жизненная философия заслуживает восхищения, – заметил Хейдон. – Будем надеяться, что ваши труды на благо общества не пропадут даром. Было бы обидно потерять то, что добыто трудами всей жизни.
– Что вы имеете в виду? – насторожилась миссис Томсон.
– Мистер Блейк просто высказывает предположение, не так ли, мистер Блейк? – поспешно вмешался комендант.
– Да, конечно, – кивнул Хейдон. – Должен заметить, у вас здесь есть очень красивые вещи. – Он взглянул на огромные золотые часы, стоявшие на каминной полке: – Восхитительное произведение искусства! Швейцария, не так ли? На мой взгляд, начало восемнадцатого века. Исключительно редкая работа. Наверное, фамильная реликвия?
– Нет-нет, – покачала головой миссис Томсон. – С гордостью могу сказать, что мы с мужем выходцы из очень скромных семей. А эти часы муж купил год назад во время нашей поездки в Эдинбург.
Хейдон приподнял брови:
– Как интересно… Во время поездки в Эдинбург?
Комендант оттолкнул от себя тарелку с копченой селедкой.
– Извини, дорогая, но нам с мистером Блейком нужно обсудить кое-какие дела.
– Обещаю не задерживать вашего мужа надолго. – Хейдон галантно помог миссис Томсон подняться с кресла. – Я сам недавно женился и понимаю, как мучительно тянется время, когда ты разлучен с любимой женой.
Миссис Томсон зарделась и поднесла руку к горлу, точно девица, ошалевшая от любви.
– Конечно, мистер Блейк, конечно. Я надеюсь, мы еще будем иметь удовольствие видеть вас у себя. Всего хорошего, сэр.
Как только дама вышла, Хейдон отрывисто проговорил:
– Наденьте плащ и шляпу. Вы пойдете со мной к судье Троттеру.
Комендант Томсон пригладил седую бороду.
– Но зачем?..
– Вы идете, чтобы поддержать мою апелляцию о пересмотре его вчерашнего решения об отправке моей одиннадцатилетней дочери в тюрьму. Вы ему скажете, что за все годы службы в качестве начальника тюрьмы не встречали более примерной узницы, чем Шарлотта. И еще вы должны заявить, что удивлены положительными переменами, произошедшими в ней за тот год, что она провела под опекой моей жены. Вы скажете, что Шарлотта – образец послушания. Не забудьте упомянуть и о том, что у девочки слишком слабое здоровье, поэтому она не выдержит тюремных условий. Здесь ужасно холодно и сыро, Шарлотта наверняка тяжело заболеет, если проведет в тюрьме еще хоть одну ночь. И вы должны сказать это так, чтобы судья понял: если девочка умрет, то виновным будут считать его, а не вас.
Ошеломленный комендант выпучил на Хейдона глаза.
– Я не могу этого сказать! – завопил он.
– Нет, сможете, – заявил Хейдон. – И если к концу нашего разговора с судьей он не изменит свой приговор и не возвратит Шарлотту под опеку моей жены, то я прямиком направлюсь в газету и подниму тревогу, скажу, что необходимо немедленно расследовать положение дел в вашей тюрьме. Я расскажу обо всех злоупотреблениях, расскажу об избиениях и издевательствах надзирателя Симса, обо всем расскажу…