Пленник страсти (Боваллет, или Влюбленный корсар, Доминика и Бовалле, В омуте любви, Испытание любовью)
Шрифт:
Донья Беатриса улыбнулась еще шире.
— Думается мне, шевалье тоже умеет обращаться с мечом, — сказала она. — Не уверена… Не уверена, что ваше решение послать ему вызов будет мудрым.
Дон Диего мрачно помолчал.
— Можно подумать, вам хотелось, чтобы он пригласил ее, — пожаловался он.
— Так оно и было, — невозмутимо ответила его мать. — Девочка увидела привлекательного мужчину, в улыбке которого бездна обаяния, о мой бедный сын. Ее искушало желание нарушить данное вам обещание, поэтому я и посоветовала ей танцевать.
В зале для танцев Доминике едва удалось перемолвиться с сэром Николасом несколькими словами. Она боялась, что подслушанная кем-нибудь фраза сможет выдать его. Сначала она только красноречиво смотрела ему в лицо. На какое-то мгновение их губы сблизились, и она украдкой прошептала:
— Ты пришел! Как же ты сумел!
— Вот недоверчивая малышка, разве я не давал тебе слова?
Они снова разошлись, другая пара приблизилась к ним, говорить стало невозможно. Музыка кончилась, сэр Николас поклонился, а рядом с Доминикой уже появился дон Диего.
Следующий час прошел для нее, как в тумане. Дон Диего оставался рядом, и она могла только смотреть на Боваллета. Казалось, возможности поговорить никогда не представится, но вот кто-то отвлек внимание ее кузена, и он был вынужден пригласить танцевать другую даму. Доминика бросила быстрый взгляд вокруг, увидела, что тетка занята разговором в другом конце залы и поспешила скрыться. Она скользнула вдоль стены туда, где тяжелые занавеси образовывали что-то вроде маленькой прихожей. Зная, что глаза Боваллета следуют за ней повсюду, она прошла туда и остановилась, задыхаясь от ожидания.
Занавеси шевельнулись, и вот он уже был перед ней. Девушка протянула обе руки, слезы счастья застилали ей глаза.
— О, наконец-то я тебя вижу! — прошептала она. — Я думала, это уже невозможно!
Он взял ее руки в свои и прижал их к сердцу.
— Тише, любовь моя! Это очень опасно. — Он говорил почти шепотом, но очень быстро и решительно. — Мне надо поговорить с тобой наедине. Куда выходят окна твоей комнаты?
— В сад. Ах, Николас, как я ждала тебя!
— Любимая моя! — его руки сильнее прижали ее к груди. — Твоя камеристка спит в твоей комнате?
— Нет, я сплю одна. — Она удивленно посмотрела на него.
— Когда ты поймешь, что все заснули, поставь лампу на окно и дай мне знать. Ведь ты веришь мне?
— Ох, если бы ты только знал! Только тебе я и могу верить. А что ты хочешь сделать?
— Я обязательно проберусь к тебе, любимая, — ответил он, с улыбкой глядя в ее взволнованное лицо. — Какие еще окна выходят на ту же сторону?
— Комната моей камеристки, гардеробная кузена… и комнаты слуг.
— Хорошо, — он поцеловал ее руки. — Подай мне сигнал! Терпение, моя птичка!
Он отпустил ее и отступил назад. Занавеси на мгновение разошлись, и он исчез.
Весь вечер она была как во сне, замечая только присутствие Боваллета.
— Кто этот француз? — спросила она. — Шевалье… Наверное, он из свиты посла?
— А, де Гиз! Нет, дражайшая кузина, посол не знается с ним. Это какой-то праздный путешественник, шатающийся по свету. Надеюсь, скоро он нас покинет. У меня не было ни малейшего желания приглашать его сегодня. Случайное знакомство, не более.
— Он вам не нравится, кузен? — поинтересовалась она, бросив на него косой взгляд.
Он только выразительно пожал плечами.
— Надменный французишка! Да он ведет себя так, словно вот-вот щелкнет пальцами у тебя под носом! Нет, он мне не нравится, совсем не нравится, кузина!
В ее глазах мелькнуло лукавство.
— Буду надеяться, что уж перед вашим носом он не щелкнет, кузен, — пробормотала она скромно.
— Я скажу вам вот что, Доминика, — дон Диего прикоснулся к рукояти рапиры. — Думаю, что веселый шевалье не вернется тогда во Францию.
Глава XII
Казалось, прошла целая вечность, пока весь дом затих, и огни были потушены. Едва вернувшись в свою комнату, Доминика отослала сонную камеристку. Та не очень возражала, глаза ее слипались, и она была рада отправиться спать. Доминика надела просторный капот и положила полено в камин. Как назло, тетка пришла пожелать ей спокойной ночи и задержалась, чтобы поболтать о бале. Похоже, она была рада, что вечер завершился, он показался ей скучным, и только шевалье де Гиз смог немного развеять ее скуку и тоску. Доминика, напряженно слушавшая все это, притворно зевнула и поздравила шевалье с этим достижением.
— Смотри, не увлекись им, моя милая, — лениво посоветовала тетка. — Ведь французы известны своим непостоянством, а еще мне кажется, что этот уже обручен…
— Да, он что-то говорил, — ответила Доминика. Но сидевший в ней бесенок заставил ее злорадно заметить: — Кузен может не ревновать, сеньора.
— Диего слишком влюблен в тебя, поэтому он и ревнует к тебе любого, кто посмотрит на тебя хотя бы дважды, — разоткровенничалась донья Беатриса.
— Может, он влюблен в мои деньги? — мягко поинтересовалась Доминика.
— Весьма возможно, моя милая. Как и все мы. — Ничто не могло вывести донью Беатрису из себя. Она поднялась со стула и потрепала племянницу по щеке. — Пора кончать с одиночеством, девочка. Начинай понемногу выезжать в свет, но помни, что мы скоро оставим этот утомительный город, поведем тихую, спокойную жизнь в глуши.
Глаза Доминики были скромно опущены.
— Очень хорошо, сеньора, — сказала она покорно. — Неужели мы и в самом деле покидаем Мадрид?
— И очень скоро, моя милая. Мы отправимся на север, в Васконосу. Может, в деревне Диего понравится тебе больше, чем в Мадриде.