Пленник страсти (Боваллет, или Влюбленный корсар, Доминика и Бовалле, В омуте любви, Испытание любовью)
Шрифт:
Доминика улыбнулась.
— Не думаю, сеньора.
— Да? Но ведь можно попытаться, моя милая, — донья Беатриса медленно выплыла из комнаты, спустя минуту в коридоре хлопнула дверь.
Доминика села у огня и принялась ждать. Скоро она услышала как камеристка тетки прошла мимо ее двери, направляясь наверх, в помещения слуг. Дон Родригес зашел пожелать сыну доброй ночи и тоже отправился спать. Сам дон Диего так долго копался в своей гардеробной, что девушка чуть не потеряла терпение. Наконец он вышел оттуда и прошел через холл в свою спальню. Доминика услышала, как он резко заговорил с камердинером и захлопнул
В доме наступила тишина. Доминика продолжала ждать, считая минуты. Затем она подошла к двери и тихо открыла ее. В коридоре было темно. Плотно подобрав полы капота, чтобы не выдать своего присутствия даже шуршанием материи, она прокралась по короткому коридору наверх, в холл. Полоска света, пробивавшаяся из-под одной из дверей, означала, что дон Диего еще не спит. Доминика замерла на месте, неподвижно прижавшись к стене. Прошло несколько минут, и свет погас. Девушка вернулась назад, в свою комнату, подложила в камин еще дров и подошла к зеркалу поправить локоны. Решив, что прошло уже достаточно времени и дон Диего уже уснул, она снова вышла в коридор. На этот раз она поднялась наверх, напряженно прислушиваясь к звукам, доносившимся из комнаты ее камеристки. Услышав храп, она удовлетворенно улыбнулась, зная по собственному опыту, как трудно разбудить старую Кармелиту. Бесшумно скользя в одних чулках, она прокралась в холл, останавливаясь и прислушиваясь у каждой из трех дверей. Доминика должна была быть совершенно уверена, что весь дом спит. Если Боваллета обнаружат здесь, это будет верная гибель.
Напряженный слух девушки не уловил во всем доме ни единого звука. Наконец, она пробралась обратно в свою комнату, бесшумно закрыла дверь и потихоньку повернула ключ. Но замок щелкнул так громко, что весь дом, казалось, загудел. Испуганная, она немного постояла у двери, прижавшись ухом к замочной скважине. Лишь где-то в коридоре мышь грызла обшивку стены под панелями.
Доминика отошла от двери и приблизилась к окну, раздвинув тяжелые занавеси. Взяв в руки лампу, она вышла на маленький полукруглый балкон.
Сад был залит серебряным светом луны, деревья отбрасывали на землю черные тени. Во мраке ночи она увидела, что Боваллет прошел через сад и поднял руку, приветствуя ее. Теперь он был под ее балконом, и ей пришлось наклониться, чтобы разглядеть его. Она еще не знала, как он будет взбираться, но была уверена, что это ему непременно удастся.
Он ухитрился сделать это удивительно просто. Ствол шток-розы стал для него опорой, он быстро нашел выступ на стене, уперся, схватился за водосточную трубу и бесшумно взобрался наверх. Затем он прикинул на глаз расстояние и резким рывком бросился вперед.
Доминика невольно протянула руку, чтобы помочь ему, но он уже схватился за перила балкона, перекинул ногу и через мгновение был рядом с ней.
Никто из них не проронил ни слова. Рука сэра Николаса обвилась вокруг ее талии, и он провел ее назад, в комнату, осторожно приложив другую руку к ее губам, с которых уже были готовы сорваться восторженные восклицания. Доминика поставила лампу на стол, а Ник закрыл створки окна и задернул тяжелые занавеси.
Только теперь он повернулся, посмотрел на нее и раскрыл объятия. Доминика
— Сердце мое! Моя голубка! Она только и могла сказать:
— Ты пришел! Пришел! Это и правда ты!
— Разве я не давал тебе слова?
— Как же я могла поверить? Как я могла подумать, что ты осмелишься? О, querida, зачем ты приехал? — Она ухватилась за его плечи и слегка тряхнула его. — Тебя же на каждом углу поджидает смерть!
— Я много раз играл со смертью, любимая, и игра всегда заканчивается в мою пользу. Верь мне.
— Сумасшедший! — прошептала она. — Сумасшедший Николас!
Он поцеловал ее. Некоторое время она оставалась в его объятиях, но затем со вздохом сказала: — Безумие, это просто безумие! Я привела тебя на смерть!
— Нет, нет, не говори так, я пришел по собственной воле, и я сделаю из тебя настоящую англичанку. — Он заставил ее поднять глаза. — А ты, мое сердечко? Пойдешь с Сумасшедшим Николасом?
Она попыталась спрятать лицо.
— Это невозможно. Ты сам это знаешь. Одному Богу известно, как ты сумел пробраться сюда, но теперь ты должен уезжать, и быстрее, быстрее! Если с тобой буду еще и я, ты никогда не сможешь скрыться.
— Ответь мне, любимая. Ты пойдешь со мной? Она избегала смотреть на него.
— Я была так несчастна, — проговорила она жалобно.
— Этого больше никогда не будет, клянусь тебе. — Он слегка оттолкнул ее от себя. — Ты доверяешь мне? Ты сможешь доверить мне свою жизнь?
Глаза Доминики, потемневшие и встревоженные, вопросительно остановились на его лице. Он завоевал ее штурмом, этот возлюбленный из сказки, которого она так ждала и о котором так страстно мечтала, но теперь, когда он так горячо говорил и смотрел на нее так требовательно, она вдруг поняла, какое ответственное решение она должна принять. Он был практически незнаком ей, ее ждала неизвестная страна и неведомые люди. Она любила этого человека, но как же мало ей было о нем известно! Девичий страх закрался в ее сердце, она огляделась, словно стараясь увидеть свое будущее, слабый румянец проступил на ее щеках. Ник ждал ответа, а Доминика думала о том, какие у него блестящие и требовательные глаза.
— Николас… Ты не сможешь понять, — с трудом произнесла она. — Я так одинока. И я не знаю…
— Я все понимаю, — прошептал он сразу. — Я люблю тебя. Верь мне!
Ее пальцы потянулись к его руке.
— А ты будешь хорошо со мной обращаться? — спросила она тихо.
Он улыбнулся.
— Я никогда не стану колотить тебя, — пообещал он ей.
Она тоже улыбнулась, но только на мгновение.
— Не шути сейчас, не смейся надо мной! — попросила она.
Он поднял ее руки к губам и поцеловал.
— Душой клянусь, — сказал он, у меня в жизни только одно желание — заботиться о тебе.
Она прильнула к нему.
— Если бы мы только смогли! Если бы мы только сумели!
— Как, ты еще сомневаешься? — рассмеялся он. — Чего же ты боишься, трусишка?
— Я привела тебя на смерть, — ответила она. — Как же я могу не бояться?
— Нет, нет, и на этот раз вести игру буду тоже я, — улыбнулся он. — Верьте мне, о моя леди Надменность!
— Не надо! — запротестовала она, но на ее губах тоже мелькнула улыбка при воспоминании, вызванном этим именем.