Пленник золотой любви
Шрифт:
– Милые дамы, прошу в сторонку, – к турникету протиснулся исполнительный директор завода, предводитель самураев Алипайя – Катагири – Нисио – Санрайз – Сансара Накадзумович Джамтарбадро-Хитоши. По причине трудности для произнесения и запоминания имен и фамилии его уважительно прозвали Сэнсэй Хитоши. Не очень уважительно его звали Даппо, в переводе с языка африканского племени сулури “зануда” или “зазнайка. Так в детстве называл его брат. Совсем неуважительно его за глаза называли Тапком или чуть ласковее – Тапочком.
Низенький старичок с косолапой сутулой походкой – наполовину
– Добрый вечер, Тихон, – Даппо улыбнулся и наклонил голову, встав у стойки охраны.
– И вам доброго вечера, Сэнсэй, – откликнулся я.
Я сомневался, что Даппо искренне рад меня видеть. Этот мирный человек исповедовал буддизм, верил в переселение душ. С юности он поставил перед собой цель на склоне лет удалиться от мирской суеты в тибетский монастырь. Даппо с одинаковым уважением относился ко всем живым существам, будь то вампир или навозная муха. Он и кусающим его комарам навредить боялся – осторожно смахивал их легкими щелчками пальцев. Без тревожных сомнений я отдал ему свои сумки.
– Как ваши дела, Сэнсэй? – Виталий оторвался от кроссворда.
– Лучше и придумать нельзя, – распрямившийся Даппо сверкнул отбеленными зубными коронками. – Хозяин меня отпустил. В воскресенье лечу в Тибет. Билеты на экспресс до Сочи и на самолет уже заказаны.
Если Филипп отпустил Даппо, значит, дела мерзавца плохи и мои ненамного лучше.
– Поздравляю вас, – Виталий выскочил из-за стойки, крепко пожал обе руки начальника. – Поляну по такому случаю накроете?
– Накроем в среду вечером, – лучисто улыбающийся Даппо по-тараканьи резво убежал с моими сумками.
Виталий снова засел за кроссворд и начал ломать голову над вопросом: “Что отмеряют семь раз?” Читая перевернутые вверх тормашками дурацкие вопросы и ответы, я глубоко задумался. Минут через пять сильный запах крови и звук быстрых шагов вывели меня из забытья.
– Приветствую, Такешич, – радостно гаркнул Виталий, открыв турникет.
Изящный на вид Сатибо тащил, не сгибаясь, две сумки с тремя полными пятилитровыми бутылями в каждой. Ни мимикой, ни замедлением хода, молодой самурай не подавал вида, что ему тяжело их нести. Или не чувствовал тяжести, потому что обладал сверхчеловеческой силой.
Маэно Яматори легко узнавался в своем правнуке: немаленький рост, удлиненное лицо, крупноватый нос, большие, но не оттопыренные уши. Русская наследственность, переданная матерью, немного сгладила черты лица Сатибо, утончила прямые брови, округлила разрез глаз, добавила объема губам, высветлила кожу. Его длинные черные волосы были убраны под резинку. Одет он был в дорогой черный костюм.
Сатибо перекинул сумки через стойку, оперся на нее руками и, чуть наклонив голову, посмотрел мне в глаза. Он прекрасно разбирался в тонкостях вампирского языка жестов. Прямой взгляд исподлобья – демонстрация силы. Молодой самурай говорил: “Не отступишь – умрешь”.
Я приоткрыл рот, шевельнул верхней
Подогнув пальцы опирающихся на стол рук, Сатибо резко сомкнул губы, натянул мышцы, связывающие нос со щеками: “Считай, ты уже мертв”.
Я издевательски фыркнул.
Сатибо дернул головой, прекращая бессловесный обмен любезностями и скрытно улыбнулся, глядя на мою пищу: “Уверен ли ты, что это можно есть или боишься отравиться неуловимым ядом?”
У меня появился чрезвычайно опасный враг. Таких лучше не приобретать, но что делать, если они сами ко мне липнут?
– Как успехи, Такешич? – охранник не заметил нашей краткой “беседы”. – Хозяин подписал твой приказ о повышении?
– Он не подписал – Дырявый подпишет. У меня все клево, Виталь, – Сатибо пожал охраннику руку. – Кроме, сам знаешь, чего.
– Нужно пережить, – сострадательно провыл Виталий.
– А кто тебе сказал, что я не переживу? – раздраженно буркнул Сатибо и свернул направо по коридору.
Я вышел с обеими сумками за ворота, поставил их на обочину дороги и хорошенько обнюхал крышки “бадеек”. От охотничьей непахнущего яда на основе осинового экстракта у меня забивался нос и першило в горле. Предварительный анализ показал, что дареная кровь съедобна, а я привык верить чутью.
Глава 7. Завещание
Выпитая “бадейка” овечьей крови не принесла мне успокоения. Стоя у кухонного окна, я глядел на пополневшую луну, качающуюся в ажурном облаке, и обдумывал план действий.
Беда стояла на пороге избушки… Нет, она уже занесла ногу, чтобы его переступить. Нужно было вытолкнуть ее на улицу и плотно закрыть дверь.
– Филипп не мог не оставить потомства, – судорожно размышлял я. – Тогда пророчество Адской Птицы оказалось бы пустыми словами, а Шенигла понапрасну ничего не говорила.
Как выяснилось, Филипп завещал все свое имущество главарю местной банды – бизнесмену Джанику Саркисову по прозвищу Дырявый Джо. В конце девяностых годов во время перестрелки с конкурирующей бандой в голову Джаника угодила шальная пуля. Саркисов выжил, и даже возгордился наличием у него в черепушке залатанной дыры, но опасное ранение не прошло бесследно – с тех пор бандита начала подводить память. Джаник забывал недавние события из своей жизни. Поэтому он взял за правило всегда носить с собой блокнот для важных пометок.
Летописи Дырявого Джо могли бы перекочевать в толстенные тома уголовных дел, если бы у начальника Волочаровского УВД Виктора Свербилкина возникло желание устроить обыск в его коттедже. На счастье Джаника, известный в городе добряк и весельчак Свербилкин был человеком совестливым. Он считал, что даже ради торжества закона было бы нехорошо воспользоваться недугом школьного приятеля, с которым они сидели за одной партой. К тому же Джаник тоже помогал поддерживать правопорядок, не давал обнаглеть и разгуляться уличной шпане. Городские власти в некотором роде гордились тем, что в Волочаровске есть свой собственный мафиози, который никому сильно не мешает, даже участвует в благотворительных акциях, и с которым всегда можно по-дружески договориться.