Пленник
Шрифт:
— Вы знаете эту девушку?
Он на мгновение заколебался:
— Н-нет.
— Вы уверены? Нам нужно опознать все тела.
— Не знаю… — пробормотал лейтенант, едва справившись с дрожью в голосе.
— А кого же вы тогда ищете?
— Одного человека…
— Мужчину или женщину?
— Мужчину.
— Как его зовут?
— Не помню…
Короткое молчание. Потом тот же голос сказал громче:
— Эй вы, там! Заберите этот труп в морг для опознания.
Два человека подняли тело Ку, словно тряпичную куклу, и бросили, как вещь, — варвары! — в кузов грузовика. Лейтенант следил за красными огоньками
Который час? («Время! Время!» — говорила Ку, указывая пальцем на свои часики.) Почему он только что отрекся от нее, не сказал, что знает ее? Он предал бедную девочку, как предал отца, мать, жену, сына и самого себя. Он перевернулся и уткнул лицо в траву. Что он все-таки знал о Ку? Она была для него всего лишь буквой, знаком. Если будут допрашивать грязного человечишку, который торговал ее телом, тот тоже не признается, что знал ее. И она останется лежать безымянной в морге. Бедная Ку! Бедная девочка!
Он медленно поднялся и несколько секунд не мог решить, что ему делать. Оказавшись под фонарем, поднес часы к глазам, но не сразу разобрал положение стрелок. Одиннадцать пятьдесят. Он вспомнил, что с одиннадцати начинается комендантский час. Повернулся, стараясь сообразить, в каком направлении находится отель. И вспомнил слова ночного портье: «Завтра неблагоприятный день».
Лейтенант снова зашагал по набережной, теперь совершенно безлюдной. Он вспомнил жену и сына, и внезапно ему захотелось оказаться с ними, вернуться домой, забыть навсегда эту страну и эту войну.
На набережной появился автомобиль. Лучи фар задрожали, робкие, как зайцы. Несколько секунд спустя джип остановился у тротуара рядом с ним.
Раздался голос:
— Садитесь, лейтенант!
Он послушался. Это была военная машина. Он уселся на заднем сиденье рядом с коренастым человеком, курившим трубку. Это был майор, которого он знал в лицо, хотя ему никогда не приходилось иметь с ним дела. Джип резко рванулся с места.
— Лейтенант, — спросил толстяк, не выпуская трубки изо рта, — вы верите в удачу?
Он не нашелся, что ответить. Но майор и не ждал ответа.
— Это удача, что мы вас нашли, — во всяком случае, для нас. Не знаю, как для вас…
— Вы разыскивали меня?
— Вас хочет видеть полковник.
— Зачем?
— Будет лучше, если он скажет это сам.
Джип на полной скорости несся по пустынным а тихим улицам. Лейтенант уставился в затылок шофера-негра, рядом с которым сидел белокурый сержант. Оба были в белых фуражках, на левой руке — белая повязка с буквами MP. [2]
2
Military Police —
— Неприятный взрыв, не так ли, лейтенант? — сказал майор небрежным тоном.
— Ужасный.
— Вы были рядом с кафе, когда оно взлетело на воздух?
— Да. На площади.
— А перед тем были в «Каравелле»?
Лейтенант, поколебавшись, все-таки ответил:
— Да.
— И сколько времени вы там провели?
— Около часа.
Он внезапно насторожился, как животное, почуявшее опасность. Они его в чем-то подозревают? Несомненно. Негр всегда виновен, до тех пор пока не сумеет доказать обратное, что бывает отнюдь не легко. Он ждал, чтобы майор снова заговорил. Но тот продолжал молча курить и искоса поглядывал на своего соседа.
Майор был знаком с его анкетой. Великолепный экземпляр полукровки. В нем есть что-то кошачье. Наверное, пользуется успехом у женщин. Многие белые женщины моей страны охотно легли бы с ним в постель, но они предпочтут умереть, чем признаться в этом. Красивое лицо! Эти темные глаза куда более выразительны, чем, например, светлые и жесткие глаза полковника или этих прославленных северных богов двухметрового роста и с бицепсами борцов. Он улыбнулся собственным мыслям. Правительству следовало бы допускать и даже поощрять известную долю смешанных браков в стране, чтобы нарушить однообразие так называемой белой расы, педантичной, вправленной в жесткие рамки предрассудков, — ее представители изобретают машины, похожие на человеческое тело, лишь бы не пользоваться собственным телом…
Майор протянул руку и тихонько хлопнул лейтенанта по колену:
— Не беспокойтесь, друг мой. Полковник хочет только поручить вам одно задание.
— Но… моя служба кончилась. Завтра я возвращаюсь домой.
— Официально срок истекает через десять часов и пять минут. Завтра в полдень, даю вам слово, вы будете на борту самолета, который доставит вас на родину.
Джип остановился около штаба. Между входной дверью и окружавшей дом длинной высокой оградой из колючей проволоки стояли часовые. Майор крикнул одному из них:
— Все в порядке, сержант! Пропустите.
Минуту спустя майор ввел лейтенанта в кабинет коменданта города.
— Вот он! — бодро воскликнул майор еще на пороге.
Полковник стоял у письменного стола. Лейтенант вытянулся и отдал честь. Тот ограничился тем, что устремил на него тусклый суровый взгляд. Потом повернулся к майору:
— Я хочу переговорить с лейтенантом наедине.
Майор вышел, закрыв за собою дверь. Полковник принялся расхаживать по комнате, заложив руки за спину и рассеянно опустив голову, словно забыв о присутствии другого офицера.
«Не предложил даже сесть, — подумал лейтенант, — а я едва держусь на ногах… Но что ему от меня нужно? Почему он молчит? К чему вся эта комедия?»
Полковник в свою очередь искоса наблюдал за ним. Он с трудом различал черты его лица, так ему хотелось спать. Он не успел подремать и полчаса… Его разбудили из-за этого проклятого взрыва. Он знал, что в жилах этого человека течет негритянская кровь: половина на половину. Однако это лицо не показалось ему неприятным. Полковник подошел к столу и порылся в бумагах.