Пленники Аксиса
Шрифт:
Поплутав несколько минут в этих ходах, мы неожиданно попали в просторную пещеру, дальним краем выходящую прямо наружу. В этом проломе в зеленоватом лунном свете шелестела стена дождя, сквозь которую с трудом можно было разглядеть стену каньона. Время от времени она подсвечивалась сполохами молний.
Зато крыс здесь почти не было. Пол ближе к выходу на поверхность представлял собой единую глыбу афтарда, немного выступающую наружу, образуя небольшой карниз.
Энки, подтащил Хестию ближе к выходу, аккуратно уложил на пол и начал срывать с себя плащ — видимо, чтобы подложить
— Что за… — раздражённо проворчал он, пытаясь высвободить пришпиленную к спине ткань. Изогнулся, заглядывая себе через плечо. — Ян, вытащи это из меня!
Это оказалось не так-то просто. Ухватившись за древко одной из стрел, я потянул его, но наконечник сидел в плоти демона так крепко, что пришлось дергать. Энки коротко рыкнул от боли, на мгновение потеряв над собой контроль. Рык этот прогремел в пещере, отражаясь эхом от стен — неожиданно громкий, наполненный какой-то глубинной инфернальной мощью. Я сам невольно вздрогнул, и даже Хестия, за время нашего побега почти потерявшая сознание, встрепенулась.
Наконечник был влажным от чёрной дымящейся крови, которая въедалась в древко, оставляя в нем бороздки, похожие на следы жучка-древоточца. Я одну за другой выдернул остальные стрелы, помог демону поудобнее расположить раненую, подстелив ей плащ.
Сам я чудом не словил ни одной стрелы, а раны от тех, что прошли вскользь, затянулись, даже та, что на задней стороне шеи. Да и царапины от когтей костеглодов уже не беспокоили — укрепленная кожа неплохо защищала от подобных повреждений.
А вот Хестия была плоха. Я не очень разбирался в ранах, но на первый взгляд казалось, что её буквально распотрошили, как рыбу. Крови было не очень много, но рана выглядела страшно, и я не представлял себе, как можно вылечить такое в полевых условиях. Тут нужна полноценная операционная.
Я вспомнил о Шале. Но добраться до Константина сейчас нереально, даже если бы не было погони и жуткого ливня снаружи. Выбраться на поверхность, потом ещё дотопать до лагеря Волкобоя… За это время разбойница точно отдаст концы.
— Cможешь ей помочь? — спросил я.
— Не знаю. Может быть. Если мне не мешать, — не очень-то вежливо отозвался Энки.
Он был напряжен и, как мне показалось, немного рассеян. Но это из-за того, что смотрел он куда-то мимо меня и даже мимо Хестии. Та вообще едва жива от боли и страха. Её расширившиеся глаза блестели в полутьме двумя крошечными мерцающими озерцами, взгляд метался от меня к демону. Она пыталась что-то сказать, но вместо этого с губ срывался лишь очередной стон.
Я опустился рядом с ней на колени, придерживая ей голову. Осторожно убрал со лба спутанные, слипшиеся от холодного пота пряди волос. Жест получился почти нежным.
— Потерпи…
Хестия криво усмехнулась, и улыбка эта из-за гримасы боли и из-за шрама на щеке была больше похожа на оскал.
— Не хочу… подыхать… так, — прохрипела она, наконец, более-менее членораздельно. — Лучше уж… добей!
— Ты не умрёшь, — сказал я с уверенностью, которую сам не испытывал.
Но Хестия,
— Кто это? — мотнула она головой, указывая на Энки.
— Друг. Не волнуйся.
Демон стоял вполоборота к нам, глядя в пустоту, и беззвучно шевелил губами, не то читая заклинания, не то просто ведя диалог с какой-то невидимой сущностью. Хестия окинула его затуманенным взглядом, потом снова обернулась ко мне.
— Она… ищет тебя.
— Кто?
— Эта стерва… Из Дома Ортосов… Она… возможно… ещё в замке.
— Неважно. Помолчи, лежи спокойно. Береги силы.
Я осторожно заглянул на изнанку, готовый тут же отпрянуть, если призрак заметит меня.
Но предосторожности оказались излишними. Баньши не было до меня никакого дела. Да и вообще, выглядела она сейчас совсем не так, как обычно. Из инфернального чудовища она превратилась в бледную изможденную женщину со спутанными черными волосами, наполовину скрывающими лицо. В отчаянии заламывая руки, она беззвучно рыдала и металась, будто разрываясь между Хестией и демоном, который с изнанки выглядел как изваяние, светящееся изнутри мрачным багровым пламенем. От его ладони, протянутой в сторону призрака, тянулись тонкие светящиеся нити, опутывающие её паутиной.
От вида несчастной мне и самому стало не по себе — столько в ней было горя, бессилия и жгучего, иссушающего отчаяния. Она протягивала руки к распластавшейся на полу дочери, но не могла ни коснуться её, ни докричаться. Слезы — красноватые, будто смешанные с кровью — сочились из её глаз нескончаемыми потёками, делая лицо похожим на жуткую ритуальную маску.
Энки же выглядел жестким и непреклонным. Я не совсем понимал происходящее между ними, но, кажется, он поставил баньши перед очень нелёгким выбором. Впрочем, светящиеся нити, связывающие их, определённо и самого Энки заставляли напрягать все силы. Это было похоже на какую-то борьбу, суть которой сложно было понять со стороны.
Я вынырнул обратно. Картина, предстающая обычному зрению, выглядела гораздо более прозаичной, даже скучной. Хестия лежала на плаще, уже едва дыша. Демон стоял, опустившись на одно колено, рядом с ней, ближе к ногам. Он простёр над ней раскрытую ладонь, но не касался.
Окликать его я больше не стал — кажется, борьба, которую он вёл на тонком уровне, была гораздо более серьёзной и напряженной, чем можно было подумать. К тому же мой обострившийся слух различил какой-то шум в дальнем конце пещеры — в туннеле, через который мы сами сюда попали.
Шум дождя смазывал и заглушал звуки, да ещё и крысы неподалеку постоянно скреблись. Но я слишком опасался погони, чтобы игнорировать посторонние шорохи. Да и Энки сейчас точно не стоило отвлекать.
Я вскочил, перехватывая покрепче щит. Рукоять Губителя Скверны снова легла в ладонь, как влитая. Клинок вдруг задрожал, отзываясь еле слышным, приглушённым рычанием. Странно. Амальгама вроде не фиксирует рядом порождения игниса. Да здесь это и сложно сделать из-за того, что скала на добрую половину состоит из чистого афтарда.