Пленники горы

ШАМХАЛОВ Зохраб

Муса молчал, обдумывая ответ. Стоило ли читать тринадцатилетнему пареньку лекцию о суровой действительности и закоснелости человеческого общества? У его мальчика есть стержень, который не стоит ломать пустым философствованием. Заур ему этого не простит.

– Всё зависит только от того, как вы с Эмином относитесь к этому вопросу. Если хочешь знать моё мнение, то, по-моему, вы всем, а главное – самим себе, доказали, что продолжать её стоит.

Муса потрепал волосы сына и встал.

– Но помни: настоящая мужская дружба – ноша не для каждого.

Заур

посмотрел отцу в глаза и молча кивнул головой. Муса встал, чтобы уйти, но, передумав, вновь сел.

– Я хочу спросить тебя об одной вещи, сын, – сказал он.

– Какой?

– Ваш поход в горы… Чья это была затея?

Заур опустил голову. Муса терпеливо ждал. Наконец, Заур посмотрел на отца. Взгляд у него был дерзкий.

– Моя, – сказал он.

Муса улыбнулся и похлопал сына по плечу: – Твоя, так твоя. Вставай. Пошли ужинать.

– Как же быстро он стал мужчиной, – подумал Муса.

VIII

Начальник районной милиции Фахраддин Мамедбейли пришёл в управление в семь утра, на час раньше обычного. Ему предстояло решить пару важных вопросов. Прошло двое суток, как обнаружились Эмин с Зауром, и менее суток с момента задержания браконьеров. Через два, максимум три дня он должен переправить задержанных в столицу, и тогда вопросы останутся нерешёнными. Этого Мамедбейли допустить не мог.

Он был в ярости. Никогда в жизни он не испытывал это чувство так глубоко, как в последние два дня. Его единственному сыну грозила смертельная опасность, и только милость Всевышнего спасла его от верной гибели. Конечно, бездельник сам виноват в том, что позволил втянуть себя в столь отвратительную историю. Конечно, он не умеет выбирать друзей и водится с шалопаями вроде Заура. Но всё это не может быть оправданием действиям негодяя. Да как он посмел! У него холодело внутри от мысли, что он мог потерять сына. Нет, он, Фахраддин Мамедбейли, заставит преступника почувствовать, как неосмотрительно тот поступил. Второй вопрос, особого свойства, требовал встречи с глазу на глаз.

Он молча кивнул отдавшему ему честь дежурному и поднялся к себе в кабинет. С тоской посмотрел на кипу документов, накопившихся за последние два дня, тяжело вздохнул и принялся их просматривать. Через пять минут он отшвырнул их в сторону и нажал кнопку селектора.

– Слушаю, товарищ полковник, – раздался голос дежурного.

– Как прошла смена, Ильгар?

– Более-менее спокойно, товарищ полковник. Если не считать задержанного вчера недоумка. Всю ночь буянил.

Дежурный, конечно же, имел в виду вожака браконьерской группы Сардара Мамишева.

– И что же он хотел? Водки?

– Нет. Врача.

– Неужели он так плох?

– Право, не знаю. Говорит, что всё тело болит и дышать не может. Но я ему не поверил. Так ругаться и орать может только здоровый человек.

Непосредственно в аресте полковник не участвовал. Когда он с группой подкрепления прибыл на место, Мамишев лежал связанный и осыпал милиционеров проклятиями. Его сынок сидел в наручниках, прислонившись к дереву,

и плакал навзрыд. Задержание далось нелегко: чтобы скрутить бандита, потребовались усилия четырёх милиционеров. Всем четверым порядком от него досталось, пока он не рухнул на землю после точного удара в солнечное сплетение.

Увидев Мамедбейли, он догадался, что перед ним тот самый начальник районной милиции, отец одного из выродков. Он вытаращил на него налитые кровью глаза. Разбитые в кровь губы расплылись в уродливой улыбке, больше похожей на звериный оскал. Из груди вырвались сдавленные звуки, которые, вероятно, означали смех.

– Опаздываешь, начальник, – прохрипел он, – самый интересный момент пропустил. Видел бы ты, как твои подчинённые избивают беззащитного человека. Позорят высокое звание советского милиционера.

– Сам заткнёшься или нам помочь? – в сердцах выкрикнул один сотрудников, замахиваясь ногой на Мамишева.

– Отставить, – сказал Мамедбейли.

Он присел на корточки и посмотрел в глаза скорчившемуся на земле человеку. И на какой-то миг ощутил страх. На него смотрел сам дьявол. Были в его взгляде и бешенство, и буйное веселье, и холодная решимость хищника, приготовившегося к смертельному броску. Он с ужасом представил себе, что пришлось пережить тринадцатилетним подросткам при встрече с этим монстром.

Не выдержав взгляда Мамишева, он отвёл глаза. Прежде такого с ним не случалось. Он встал и, не оборачиваясь, пошёл к машине.

– Заберите их, – сказал он, – и не забудьте поместить в разные камеры.

– Пока он ходит по земле, не будет мне покоя, – пронеслась в голове мысль, и, как искушение, ещё одна – пристрелить бы гадину прямо сейчас.

Собственно, это и были два важных вопроса. Первый – насколько мог быть опасен задержанный. Он угрожал ребятам расправой, и Фахраддин, опытный оперативник, повидавший за свою карьеру немало уголовников, знал, что для очень многих из них месть – главный инстинкт.

Из министерства ему предоставили полную информацию на Мамишева. Живёт в Баку, в районе улицы Советской, с женой и сыном. Три судимости: вооружённый грабёж, покушение на убийство, убийство. В преступном мире пользуется дурной славой. Виной тому – дикий нрав и открытое пренебрежение к воровским законам. Во время пребывания в колониях терроризировал заключённых. Удивительно, как он до сих пор остался жив с таким характером. Полученные сведения убеждали в обоснованности подозрений: такие, как Мамишев, вполне могут совершить любую подлость.

И второй, может, самый важный вопрос – взять реванш после вчерашнего поражения. Ему было стыдно за мимолётный страх. Он вновь хотел посмотреть в глаза Мамишева и на этот раз увидеть страх уже в его глазах, страх перед ним, Фахраддином Мамедбейли, блюстителем закона.

Сегодня он расставит все точки над «i». Есть дела, которые не стоит откладывать на потом.

– Допускать в камеру медперсонал не стоит: этот тип агрессивен и непредсказуем. Поэтому до моего разрешения никого не вызывай. Это всё?