Пленники горы
Шрифт:
– Требовал встречи с сыном.
– И бутерброд с чёрной икрой вдобавок. Сына увидит в Баку, на суде. Следствие только начинается, поэтому пока их не допросили в отдельности, допустить встречи нельзя. Что-нибудь ещё?
– Да. Вас хотел видеть.
– Меня? – переспросил Фахраддин. – Это ещё зачем?
– Не знаю. Говорит, что хочет обсудить один важный вопрос.
– Каков наглец. Перебьётся, – сказал Мамедбейли, выдержал паузу и добавил, – впрочем, поговорю. Может, решился на чистосердечное
Он не подал вида, что просьба задержанного его обрадовала. Удачно вышло, что этот тип первый изъявил желание встретиться с ним. Что ж, получается, им обоим есть, что сказать друг другу.
Он выдержал паузу в десять минут, вытащил из сейфа наградной «Макаров» и зарядил его. Затем он достал из стола портативный диктофон, сунул его в боковой карман кителя и вышел из кабинета.
– Кого вызвать для сопровождения, товарищ начальник? – спросил дежурный.
– Не стоит никого беспокоить, – ответил Мамедбейли, – пойду один. Без посторонних разговор душевнее. В какой он камере?
– Седьмой. Извините, товарищ полковник, но без сопровождения не положено.
– Это ещё что за разговор, сержант?
– Не имею право нарушать устав, – Ильгар, крепко сбитый парень лет двадцати пяти, подался вперёд, – вы же его видели. Циклоп, кулак, как два моих. А главное: он – неуправляемый, маньяк. Так что одного я вас не отпущу.
– Ладно, – сдался Мамедбейли, – вызови Юсуфа.
– Есть, товарищ полковник, – с готовностью отрапортовал сержант.
– А сынок его в какой?
– В первой. В противоположном конце.
Мамедбейли вновь поднялся к себе в кабинет, чтобы вернуть пистолет на место. Теперь он ему уже не нужен.
Внизу его ждал младший сержант Юсуф Годжаев. Он только год, как вернулся из армии, где служил в десантных войсках. За отличную службу ему дали рекомендацию в органы внутренних дел. Полковник таких любил: высокого роста, поджарый. Общий вид немного портили пышные усы. Он их отрастил, чтобы скрыть шрам от операции на заячьей губе.
– Ну что, сержант, пошли? – сказал Мамедбейли, – возьми ключи от камер.
Камеры предварительного заключения располагались в полуподвале управления. Свет в них и в коридор проникал из узких окон почти у самого потолка, поэтому даже днём здесь царил полумрак, и лампочки горели круглые сутки. Шаги на цементном полу гулким эхом разлетались по всему помещению.
Подошли к камере № 7. Юсуф открыл форточку, убедился, что Мамишев лежит на койке, и только после этого отпер дверь.
– Задержанный, встать, – громко сказал он, – лицом к стене, руки за спину.
Тот, кряхтя, повернулся в их сторону.
– У меня сегодня неприёмный день, – начал было Мамишев, но, увидев за спиной сержанта Мамедбейли, встал. Сделал он это с трудом.
– Здравствуй,
– Шутить вздумал? – на скулах у Юсуфа заиграли желваки, – вот вызову наряд, и мы тебя поднимем. А затем опустим.
– Зови. Одному тебе со мной не справиться, – ухмыльнулся арестованный.
Юсуф поднял было милицейскую дубинку, но Фахраддин отодвинул его в сторону и вышел вперёд.
– Не нарывайся, Мамишев, – сказал он, – хотел со мной поговорить – говори. Зачем терять зря время и зубы. Делай, что велят.
Задержанный немного помедлил, но затем повернулся лицом к стене и заложил руки за спину.
– Отставить, – приказал Мамедбейли, – руки вперёд.
Мамишев повернулся и с безразличным видом протянул руки сержанту. Тот надел на него наручники и отошёл к двери.
– Подожди меня в коридоре, – сказал полковник, – а ты, – он повернулся к Мамишеву, – сядь.
– Ну что ж, рассказывай, зачем хотел меня видеть, – начал разговор Мамедбейли.
Мамишев молчал, сосредоточенно уставившись в пол. Было видно, что он прокручивает в голове заранее обдуманную речь.
– Я хочу попросить тебя об одной вещи, гражданин начальник, – сказал он, наконец.
– Какой? – спросил полковник.
– Пусть не впутывают в это дело моего сына. Я готов ответить за всё, что бы вы на меня не навешали, но сына не трогайте.
– Ты просишь о невозможном. Во-первых, вы – злостные браконьеры. Забыл? Во-вторых, твой сын – соучастник серьёзного преступления. Помогал связывать детей, ударил по голове вашего подельника, Гусейнова Ризвана. Ведь его так звали?
– Легонько стукнул по затылку, и всё. Он даже сознания не потерял. Стрелял в меня. Чуть было не попал.
– Легонько, говоришь? У покойного на затылке огромная гематома. Не исключено, что он умер от кровоизлияния в мозг. Плюс многочисленные кровоподтёки на теле.
– Так это он с обрыва упал. Оступился и упал.
– Не рассказывай сказки, Мамишев. Забыл, что есть показания свидетелей? Ребята всё рассказали.
– Нет, начальник, этого они видеть не могли. Они к тому времени далеко были.
– А для чего ты связал им руки?
– Чтобы глупостей не наделали и дальше в горы не пошли. Утром обязательно отправил бы домой.
– Волновался, значит, заботился? И именно поэтому издевался и бил?
– Что ты, начальник, как можно. Клянусь могилой отца, сына твоего вообще и пальцем не тронул. А вот дружка его, жёлтую кошку, шлёпнул разок. Легонько так. Он ведь меня за руку укусил.
– Легонько? – переспросил Мамедбейли, – я видел, что ты сделал с лицом ребёнка, мерзавец.