Пленники надежды

Джонстон Мэри

— Если сэр Уильям Беркли сомневается в моей благонадежности… — свирепо начал Кэррингтон.

— Майор Кэррингтон, вы слишком популярный человек, — так же свирепо оборвал его губернатор. — Когда в тот черный день десять лет назад фрегаты узурпатора вошли в Чесапикский залив и, захватив нас врасплох, принудили меня (да простит меня Бог) покориться, кто, как не Майлс Кэррингтон, радушно принял четверых комиссаров (комиссаров, которых парламент круглоголовых отправил к губернатору короля)? Кто, как не майор Кэррингтон, был не разлей вода с этим презренным Беннетом и ренегатом Мэтьюсом? О, они пользовались своей властью мягко, я этого не отрицаю! Они были милостивы и кротки; они оставили верноподданным дворянам — своим бывшим друзьям — их жизни и земли; они удовольствовались изгнанием верноподданного губернатора в его усадьбу, а не в дремучий лес,

где он бы погиб от рук дикарей. О, они были образцовыми деспотами! Что же после того, как колесо Фортуны снова подняло их наверх, могли сделать благодарные верноподданные дворяне, что мог сделать благодарный королевский губернатор, как не последовать примеру, который задали им они, и повести себя любезно с чиновниками почившей Республики? И, разумеется, еще более любезно они повели себя с тем, кто с таким достоинством уверял их, что он был всего лишь вынужден покориться требованиям времени и что у возвратившегося короля нет более преданного подданного, чем он. Когда Его Величество соблаговолил сохранить за этим дворянином должность главного землемера нашей колонии (по ходатайству его верноподданной родни в Англии), мы все, разумеется, были этому рады. Нет, возмущение у меня вызывает не прошлое майора Кэррингтона, а его настоящее. Ибо где в его случае то, что должно было бы кричать о его верности королю? Стоит мастеру Диггсу выехать из своей усадьбы, как какой-нибудь голоухий пуританский пес уже кричит ему из дверей своей лачуги: "Ренегат"! (прошу прощения за это слово, оно принадлежит не мне). Кромвелианцы и схизматики [78] из числа подневольных батраков плюют ему вслед. Но делают ли они то же самое, когда мимо них едет майор Кэррингтон? Клянусь Богом, нет! Напротив, они снимают перед ним шапки, как будто он самый главный из бунтовщиков. Достаточно упомянуть главного землемера Его Величества при кромвелианце, и тот оживляется, словно почуявший битву боевой конь. Более того, мне докладывают, что на своих тайных молельных сборищах схизматики молятся о том, чтобы он воротился в их лоно и стал вторым Моисеем, который выведет их из Египта. Даже квакеры находят для него похвальные слова. Майор Кэррингтон спрашивает меня, сомневаюсь ли я в его благонадежности! Ответа на этот вопрос я не знаю, но знаю, что недовольные и крамольники, обитающие в этом краю, смотрят на него слишком уж благосклонно. И что его благонадежность находится в том нежном возрасте, когда на нее может пагубно повлиять сглаз. — Губернатор, дошедший в своей ярости уже до белого каления, замолчал, чтобы перевести дух.

78

Раскольники, отделившиеся от англиканской церкви, нонконформисты.

— Сэр Уильям Беркли, вы ответите мне за это! — с побелевшими губами промолвил главный землемер.

— С превеликим удовольствием, — отвечал губернатор, схватившись за рукоять своей рапиры.

Кэррингтон сложил руки на груди.

— Не сейчас, — с суровой любезностью сказал он. — Насколько мне известно, ваше превосходительство намеревается заночевать в Верни-Мэнор? Туда приглашен и я. Там, если вам будет угодно, мы и разрешим наше маленькое разногласие. А пока что вы мой гость.

Губернатор обуздал свою ярость, хотя и не без труда.

— В таком случае до вечера… — начал было он, но тут вмешался полковник Верни.

— Нет уж, этому не бывать ни нынче вечером, ни когда бы то ни было еще, — решительно молвил он. — Черт побери, неужто слугам Его Величества нечем себя занять, и им надобно непременно пускать друг другу кровь? Чикахомини неспокойны, нам досаждают эти проклятые рикахекриане, индепенденты в графстве Нансмонд вопят о будто бы приближающемся конце света, скоро состоится суд над ведьмами, все более назревает необходимость изгнать из Виргинии квакеров, и в довершение всех этих бед надо что-то делать с этим рассказом Ладлоу о заявлении одного из его кабальных работников, что в колонии существует заговор кромве-лианцев. И тут губернатор Его Величества и главный землемер Его Величества набрасываются друг на друга, обнажив рапиры! Стыдно, господа! Майор Кэррингтон, мой добрый друг и сосед, за чью верноподданность нашему милостивому монарху я готов поручиться, как за свою собственную, забудьте те опрометчивые слова, о которых — я в этом уверен — сэр Уильям Беркли уже сожалеет. Полно, сэр Уильям, признайте,

что вы слишком погорячились.

— Черта с два! — вскричал губернатор.

— Поединок состоится нынче вечером, — отрезал главный землемер.

Полковник повернулся к сэру Чарльзу Кэрью, который с весьма и весьма довольным видом наблюдал за этой сценой.

— Чарльз, — выразительно сказал он, — если верить слухам, вы принимали участие в таком количестве дел чести, как никто из людей вашего возраста, состоящих при дворе. Так что вам и карты в руки. Помогите мне уверить этих джентльменов, что они могут помириться, не нанеся ни малейшего урона своей чести, и таким образом избежать дуэли, которая вызвала бы возмущение в нашем обществе и поставила под угрозу благо колонии.

Сэр Чарльз перевел взгляд с миролюбивого полковника на сурового и невозмутимого главного землемера, а затем на кипящего гневом губернатора, белые унизанные перстнями пальцы которого подергивались от нетерпения.

— Разумеется, сэр, — лениво ответствовал он, — я сообщу вам мое скромное мнение, состоящее в том, что, учитывая характер провокации и позиции сторон, есть только один выход из положения, который не затронет их честь.

— Вот именно! — вскричал полковник.

Сэр Чарльз закинул руки за голову и сомкнул их на затылке.

— За вашим плодовым садом есть одно прелестное местечко, сэр, — молвил он, мечтательно глядя на потолок. — Я приметил его на днях, и будь я проклят, если мне сразу же не захотелось оказаться в обществе Гарри Беллэсиса, с которым я дрался три раза. У Гарри слово не расходится с делом. Свет на закате — самое оно, хотя здесь у вас сумерки опускаются слишком рано. Могу ли я указать вашему превосходительству, что ваш riposte скорее блистателен, чем безопасен? А ваш parade, майор Кэррингтон, немного старомоден. Я мог бы преподать вам новейший французский стиль фехтования за пять минут.

— Я признателен вам за ваше предложение, сэр, — сухо сказал главный землемер. — Но меня вполне устраивает и мой собственный стиль.

— Сэр Чарльз Кэрью сделает мне честь быть моим секундантом? — осведомился губернатор. Дворянин, к которому был обращен сей вопрос, поклонился и ответствовал:

— Это вы делаете мне честь, сэр.

— Капитан Лэрамор? — спросил главный землемер.

— Я к вашим услугам, майор, — вскричал капитан, смуглый молодец задиристого вида с большими золотыми кольцами в ушах и пером на шляпе длиною в ярд.

— Будет ли капитан Лэрамор драться со мной? — осведомился сэр Чарльз. — Мне несколько раз выпадала честь изменить ту дату, когда джентльмены его профессии намеревались выйти в море.

— Даже столь искусному фехтовальщику, каким почитают сэра Чарльза Кэрью, может быть преподан урок, — сказал удалой капитан.

— Какой именно?

— А вот какой — гордый покичился, да во прах свалился. И это случится сегодня.

Сэр Чарльз вежливо улыбнулся.

— Корабль, стоящий на якоре неподалеку от вон той косы — это ваш, не так ли? Не хотите ли посмотреть на него в последний раз? Или оставить указания вашему лейтенанту и преемнику? Вы еще успеете доскакать до мыса и обратно.

— Буду ли я иметь честь скрестить шпаги с вами, полковник Верни? — спросил мастер Пейтон.

— Ну, нет, сэр! — воскликнул раздосадованный полковник. — Я умываю руки и не стану участвовать в этой дурацкой дуэли. Уильям Беркли, я никогда не стеснялся сказать тебе в лицо, что я думаю, когда считал, что ты не прав. Ну, так вот, сейчас ты не прав. А ты, Чарльз, — нахал! И право же, мне хочется пожелать, чтобы капитан в самом деле преподал тебе урок.

— Благодарю вас, сэр, — ответствовал сэр Чарльз, растягивая слова. — Похоже, мастер Пейтон безутешен. Черт побери, негоже оставлять его за бортом. Если он согласен подождать, я буду счастлив услужить ему после того, как разделаюсь с капитаном.

— Ну, нет! — вскричал его родич. — Мастер Пейтон, уберите руку со шпаги! Среди этой баталии должно остаться хотя бы два здравомыслящих человека. Господа, полагаю, вы согласны, что это дело следует держать в секрете? А посему лучше нам всем будет поехать в Верни-Мэнор и выяснить отношения в том месте, о котором говорит Чарльз. По крайней мере, оно уединенно.

— Это прелестное местечко, — заметил сэр Чарльз.

— Хорошо, — изрек губернатор. — А теперь, когда этот пустяк улажен, до заката я, сэр, остаюсь просто-напросто вашим благодарным гостем и покорным слугой. — И он поклонился главному землемеру.