Пленники вечности
Шрифт:
— Еще бы. Фантастика какая-то.
— Скажи честно, — похлопал его по плечу дядя Саша, — что ты думал, когда в течение четырех месяцев учился работать со снами, махать мечом и скакать на лошади?
— Первая версия — меня готовят к внедрению на «Мосфильм». Или как там нынешние кинокомпании называются. Вторая — что в недрах недобитого перестройкой КГБ изобрели машину времени и готовят исторический реванш против демократов на «деньги партии».
— Тебе бы статейки писать в «Совершенно секретно», — одобрительно кивнул полковник. — Правда страннее
— То есть?
— Машина времени или нечто подобное существует. Но — не у нас.
— Факты-то где? Вещественные, настоящие, которые в прокуратуру можно нести?
— И чему тебя на Лубянке учили? — пожурил его начальник конторы. — Первичные признаки важнее при расследовании, или еще что-то?
— Первичные признаки, — словно отвечая на экзамене, отчеканил Стас, — легко подделываются, имитируются, фабрикуются и подтасовываются.
— А что для настоящего чекиста является желанным?
— Знать не о факте как таковом, а обладать совокупностью второстепенных признаков.
— Пятерка, — хлопнул по столу ладонью дядя Саша. — Не посрамил семью. Эта самая совокупность второстепенных признаков говорит о том, что отсюда сила Икс изъяла несколько сотен наших граждан. А взамен подсунула «гостя».
— Будь я детективщиком, то решил бы, что наш недруг сидит в Древней Руси, — хохотнул Стас. — Отсюда и молитвы, и все остальное.
— Во-первых, почему сразу «недруг»? Во-вторых — именно на Руси?
— Не уловил, товарищ полковник.
— А что, поиграем в детективщиков. Где-то до Никоновских церковных реформ изобрели машину времени, или научились как-то управлять природными силами, не известными ныне науке. По-твоему, в то время не было разведки? У тех же соседей России? Любой агент Ватикана века пятнадцатого, уверяю тебя, читал по-церковнославянски лучше наших филологов, а молился истовее иных, свежевоцерковившихся нуворишей.
Стас покачал головой.
— Свихнуться можно. Хотя в этом направлении для меня брезжит слабая надежда оказаться полезным. Контрразведывательная работа против соседской агентуры — мой профиль. Правда — древних соседей…
— Ты дипломированный историк, весьма прилежно и увлеченно учился. Это тоже скорее плюс, чем минус.
— А поговорить с этим самым «гостем» можно? Он на свободе «под колпаком». Или в каком-нибудь спецприемнике?
— Ты проторчал в этом помещении четыре месяца, — усмехнулся дядя Саша, — в пяти шагах от «гостя». Он в соседней комнате, за зеленой дверью.
— А это… законно?
Полковник еще раз постучал ногтем по бумажке с головокружительными допусками, печатями и подписями.
— Все ясно. Разрешение на допросы у меня есть?
— С этой минуты да, но дослушай Германа.
Очкарик нахохлился, словно наседка.
— Мы очень плохо представляем себе возможности… «вероятного противника». Особенно — в области манипулирования чужим разумом.
— А что, были прецеденты?
Герман подтолкнул Стасу очередную кипу компьютерных распечаток:
— Когда этого орла переводили из института Сербского в один
— Что? — округлил глаза Стас.
— Что слышал. Пользуясь другой терминологией — излечил шизофрению.
— Возложением рук, надо полагать?
— Руки у него к тому времени уже были в наручниках. Бесконтактно. И одномоментно. Вот справка от психиатра о полном излечении и возврате трудоспособности гражданки Евлампиевой, а вот записка от настоятеля храма.
— Представляю, какой шум в кругах верующих может случиться. Прямо живой мессия.
— Настоятель — офицер запаса комитета госбезопасности. Так что шума нет, и не будет. А гражданка Евлампиева — под подпиской о неразглашении.
— Как это было?
Герман потер виски.
— Я даже присутствовал. К тому времени дело «гостя» уже вела наша контора. Дамочка в храме вела себя весьма не эстетично. Как только к ней подносили иконку или свечку начинала сквернословить, плеваться. Даже блевала. При этом рычала и излагала какую-то несуразицу аж на три мужских голоса. Вот, тут кассета — послушай. Только не на ночь.
Стас механически присовокупил к своей уже солидной куче бумаг диктофонную запись.
— Словом — обычный случай одержимости или запущенной шизофрении… «Гость», ожидавший разговора с батюшкой, как только ее увидел, сделался сам не свой. Раскидал охрану…
— Прямо-таки раскидал?
— Это он тоже умеет, причем в довольно странной манере. Но это отдельный разговор. Визуально все выглядело как в черно-белом сталинском фильме про Илью Муромца. Повел плечиком, державшие его ребята и покатились по углам кубарем. А он подскочил к гражданке Евлампиевой и уставился ей в глаза. Та и осела наземь. Поблевала малость, но сквернословить и мужскими голосами болтать прекратила. А к вечеру и совсем отошла.
— А «гость».
— Спокойно ждал, пока его снова не возьмут под белы рученьки.
— Он вообще — на контакт идет?
— Идет, но от имени Игоря. Разыгрывает ничего не понимающего погранца.
— Так может — в момент контакта с нами это Игорь и есть? А «гость» затаился где-то в уголке, наблюдает?
— Нет, — покачал головой Герман. — Уж это мы можем знать наверняка. Есть масса мелких огрехов в его имитации. И не только на уровне микропластики. Игорь в данном случае — лишь носитель, своего рода зомби с хитрой начинкой. Голем эдакий.
— Парня жаль. Говорю честно, хотя погранцов и недолюбливаю. Правда, это к делу не относится.
— Это уж точно, — полковник с сожалением отставил пустую пластиковую бутылку и тоскливо посмотрел на часы. — Одним словом, плохо мы знаем, что он еще может выкинуть. Посему — слушай приказ. Заходить к нему ты должен лишь вместе со своей Тенью. Есть мнение, что вдвоем вас даже сатане с толку не сбить. Очень авторитетное мнение. Для такой работы мы тебя и готовили… Дальше. Записывать буквально все. На магнитные и оптические носители, ручкой в блокноте и так далее. В остальном — по обычной программе, как с особо опасным.