Пленники вечности
Шрифт:
— Нам такой хоккей не нужен, — заявила Дрель. — Кукол требуется много и разных.
— Давай телепузиков закажем, — рассмеялся Кормак. — Тогда нам и гильдия никакая не понадобится. Свою артель организуем, в историю искусств войдем.
— В какую-такую историю ты можешь войти с этими монстрами? На костер инквизиции ты взойдешь с рогатыми бесенятами, если вздумаешь разыграть такое где-нибудь в Италии или в той же насквозь католической Польше.
Вскоре они решили, что пора опробовать себя. На тирзенской площади, так
Как ни странно, публике понравилось. Денег насобирали уйму. Правда, нашелся тощий и подслеповатый субъект с руками, запачканными чернилами от бесконечной писанины, каковой олицетворял собой ту самую «взыскательную публику», — устроил форменный скандал, кричал о падении нравов и требовал канонического театра. По счастью, рядом оказались стрельцы, которые и прогнали «искусствоведа» копейными древками и пинками.
— Раз уж и первый блин не комом… — протянула Дрель, с легким благоговением глядя на книгу Ариосто, — стоит попробовать уже и по-взрослому.
Через неделю состоялась премьера «Неистового Орландо» а ля рюс. К удивлению Кормака и Галадриэли, публика приняла дебют вполне благосклонно, вот только недавние спасители-стрельцы с площади рассосались сразу же, как заслышали латинские реплики…
На радостях Кормак отправил Николаса за медовухой.
— И все же чего-то нам не хватает, — протянула Дрель. — Какой-то изюминки…
— Тут все дело как раз в отсутствии изюминок. Чем ближе к канону, тем и лучше. А модернизм ограничим буратиной.
— Поняла, — хлопнула себя по лбу Дрель. — Музыки нет!
— Кстати, да! — Кормак прихлебывал мутноватый желтый напиток из глиняной корчаги, закатывая глаза от блаженства. — У сицилийцев с этим был полный порядок.
— Музыкантов придется заводить уже в Европе. Не знаю я тут ни одного толкового.
— А что, много искала?
Но Дрель оказалась права. Кроме фланговых барабанщиков в стрелецких сотнях да немецкого забулдыги с ярмарочной площади, что играл на жалком подобие губной гармошки, иных талантов в Тирзене не наблюдалось.
— Ничего, Польша — страна культурная, там и найдем себе аранжировку. Ну что, Кормак, пора и в путь?
— Пора, иначе Басманов решит, что мы денежки его прокутили…
Прекрасным днем они тронулись в путь, простившись с городом Тирзеном.
Так начались их странствия по Польше.
Пришедший от князя Басманова человек велел им к середине зимы явиться в Краков, по определенному адресу, и получить инструкции. Разумеется, он выразился несколько иным языком, но смысл сказанного, до боли знакомый из бульварных книжек про разведчиков, был очевиден. Во всем остальном балаганчику предоставлялась полная свобода действий. Никто даже не требовал от них наблюдения за перемещением польских хоругвей вдоль
…Потянулись спектакли, порой и по нескольку раз в каждом мелком поместье, замке и даже деревне, где всегда находилось с десяток мающихся бездельем лоботрясов, готовых «приобщиться к культуре».
Дважды их пытались грабить на большой дороге. Один раз спас подоспевший уланский разъезд, патрулировавший мосты и переправы, второй раз пришлось расстаться с большей частью заработанного. С той поры Дрель не отставала, пока Кормак не выдолбил в тележной оси особое место для золота и серебра.
— Может, нам еще и контрабандой заняться? — спросил он, любуясь своей работой.
— А что продавать-то? Подержанных холодильников и наркотиков еще не придумали.
— Отсталое время, что и говорить…
И вот нежданно-негаданно в местечке со смешным названием Лисий Лужок их нагнал посланник опричного ведомства. Все было честь по чести: показал личный перстень Басманова, нужные слова назвал…
— Так встреча в Кракове отменяется? — спросила Дрель у невзрачного мужчины в простых и неприметных одеждах.
— Каком еще Кракове? Не знаю я ничего ни о каком Кракове… И вообще, девица, читала в Писании: язык твой…
— Враг мой, — докончила за него Дрель неприязненным тоном. — Выкладывай, служилый, что тебе надо, и вали отсюда. Не мешай репетиции.
Посланец крякнул от досады, но ничего не сказал. Вышел из комнатки постоялого двора, где нашел троих комедиантов, сходил на конюшню. Долго возился с навьюченными на лошадь тюками со всяким хламом, потом принес бережно завернутый в промасленную кожу сверток.
— Что это? — спросил Кормак, не притрагиваясь к подарку.
— Работа того же мастера, что и ваши куклы, — пояснил гость. — Руки у вас, как говорят, золотые, быстро освоитесь. А с чего начать, я покажу.
Мужчина взял фигурку «орландо», под негодующим взглядом Дрели принялся вертеть ее и тормошить, потом резким движением дернул правую руку «артиста».
Послышался механический щелчок, и предплечье неистового паладина отделилось от остального тела.
— Ты что же творишь, кромешник, — навис над ним Кормак с занесенным кулаком. — Эта фигурка стоит больше, чем корабельная бомбарда!
— А вот эта, — указал посланец Басманова на сверток, игнорируя готовый обрушиться на него кулак, — дороже, чем целая лойма с товаром.
Он разрезал невесть откуда возникшим ножом пеньковую веревочку, размотал кожу… Кормак заинтересованно склонился над чудом средневековой механики.
Это было точно такое же предплечье, которого лишился «орландо», только в разобранном виде. И еще кое-что. Вместо пустотелой трубки, скатанной из железного листа, глазам комедиантов предстал стальной механизм маленького стреломета.