Пленники зимы
Шрифт:
Когда информационная программа "Время" подбиралась к этой рубрике, под различными предлогами уходил от телевизора.
Ничего не загладилось! Ничего не забылось!
Время и не думало лечить его раны, забыло о них.
– Тебе всё-таки открыли визу? – спросил Максим.
– Да, конечно, – не сбавляя темпа, она умудряется чуть качнуть головой. – Я пропустила только Европу, но это была восполнимая потеря. Как тебя зовут на этот раз?
– Максим.
– А меня?
– Светлана.
– И как успехи?
– Как всегда.
– Понятно… – он поворачивает к ней голову и видит, что она
– Что-то вроде этого.
– А знаешь, кто на тебя тогда настучал?
Максим чувствует досаду.
– Не знаю, Галка, и знать не хочу. Мы уже давно умерли, с нами умерла и та обида.
– Это не так, Костик. Люди могут умереть, но их обиды остаются. Ходят привидениями среди живых, выбирают новых участников и снова разыгрывают свой сценарий, в надежде всё-таки разрешиться… Они убили нашу любовь, Костик. Какой в этом был смысл? Какой вообще смысл в разрушении? Почему люди делают плохо друг другу? Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Я всю жизнь о тебе думала, внукам своим о тебе рассказывала. А они смотрели на мои морщины и думали: "что эта старая вешалка может понимать в любви"? Почему они с нами так поступили?
– Галка, – откликается Максим. – Физику помнишь?
– Причём тут физика?
– По-другому не объяснить. Тело, поднятое над землёй, обладает энергией относительно земли. Так и любая конструкция содержит энергию относительно окружающего её беспорядка. Чем выше тело над землёй, тем больше его энергия. Чем сложнее конструкция, не важно какая: самолёт, город, или счастье влюблённых, тем больше в ней энергии. Понимаешь?
– Кажется, да, – отвечает Галина. – И что?
– При падении потенциальная энергия тела переходит в энергию движения, которая может быть использована. Например, крутить турбину на электростанции. При разрушении конструкции тоже выделяется энергия. Человек её чувствует, воспринимает, и даже обращает себе на пользу.
– Теория вампиризма?
– Грубо, но правильно.
Они несколько минут бежали молча.
– Мутная тема, – пожаловалась Галина. – Извини, я сама виновата. Давай о чём нибудь повеселее.
– Давай, – с облегчением отвечает Максим. – Например?
– Например, я так и не поняла, почему ты выбрал такой странный способ со мной познакомиться?
– Не поняла?
– Нет, конечно. Или ты думаешь, что я в тот вечер осталась с тобой из-за этой магнитофонной записи?
Максим промолчал. "Вот это да!.." – Первым на тебя обратил внимание Андрей…
– Он поступил очень… необычно.
– Ты ожидал от него отпора?
– Во всяком случае, каких-то признаков неудовольствия. А он на следующее утро сам подошёл, поздравил…
– По его вере, глупо вмешиваться в события, которые уже происходят. Он всегда говорил, что нужно думать не о точке, в которой цель находится сейчас, а о точке, в которой цель будет находиться к моменту подлёта снаряда. Управлять событиями, которые прямо сейчас происходят, – невозможно. Есть возможность управлять событиями, которым только суждено сбыться…
– У него увели девчонку, а он думает о теории управления?
– А что ты думал? Интеллектуал! Всё подчинено красоте. Выбирает женщина. Кто становится между ней и её избранником – убийца
– Лекции?
– Да. Он не доучился на юридическом в МГУ, перевёлся на философский. Потом пять лет жил в Шри-Ланке, а когда вернулся, основал свою философско-религиозную секту: медитация, восточные единоборства, любовь и гармония. У КГБ числился в активных диссидентах. Проходил принудительное лечение в психушке, но вредную агитацию не прекратил. Так и сгинул где-то в тайге в конце семидесятых.
– Да, – Максим качает головой. – Ну и приятели у тебя!
– Нет, – она вздыхает. – Из поэзии для души только ты и Андрей, остальные – проза. Вы стоили друг друга. Как интересно вас судьба друг другу показала, и как жаль, что она вас так бестолково развела…
– Интересно… – эхом откликнулся Максим. – А что ещё он проповедовал?
– Да там много чего было, – она беспечно взмахивает рукой. – Помню, принцип независимости: никто человеку не должен. Что бы он ни делал – всё делает для себя. Поэтому не вправе ждать благодарности…
– Дети?
– Ребёнок может уважать и любить своих родителей, но, во-первых, не обязан этого делать, и, во-вторых, если всё-таки любит и уважает, то не за факт своего рождения и не за то, что они для него сделали: и первое, и второе – от Бога.
Любовь и уважение к родителям только за их человеческие качества, которые не подделаешь, в которые не поиграешь…
– Любовь?
– Любовь не обязывает. Избранник ничего не должен влюблённому. Любовь – сама по себе награда, способ состояния души, при котором невозможное становится возможным. На самом деле – беда, если избранник отвечает взаимностью. Тогда влюблённому сложно сосредоточиться на созидании. Титанический потенциал, дающий возможность круто изменить свою судьбу к лучшему, растрачивается впустую или уходит к следующему поколению. Львиная доля энергии тратится на извлечение из окружающей среды удовольствия. Влюблённый уподобляется человеку, который копает глубокую яму у себя под ногами, ибо "здешняя жизнь – только игра и забава"…
Максим поворачивает к ней голову.
Он так и знал – это не Галина.
Это Игорь бежит. Тяжело бежит, из последних сил.
– Дзю, ты зачем в Машу стрелял? – спрашивает Максим.
– Я не в неё стрелял, командир, – с трудом, с большими паузами выплёвывает слова Игорь. – Это я страх свой расстреливал, да видно промахнулся.
– Зачем ты здесь?
– Обещал помочь.
– Так помогай.
Максим видит, как тает, исчезает, пропадает в темноте силуэт Игоря, но его голос всё ещё слышен ясно:
– Скитник проверяет тебя, командир. Всё ещё раздумывает, кому быть пилотом.
Пункты прибытия зависят от настройки машины. А пилотом-настройщиком может быть только один человек. Мне бы не хотелось, чтобы победила Калима, командир. Мне не нравятся её миры…
И вот он опять один, стремительно несётся сквозь тьму, без всякой надежды на проблеск света. Света! Светлана!
Или Симона?..
Чуть меньше самолюбия, чуть больше фантазии в поисках согласия, и перед людьми опять распахнутся врата Рая. А так они сейчас где-то там, в темноте, в страхе.