Пленники зимы
Шрифт:
Приказ! Одно из немногих волшебных слов, придуманных самим человеком. Что-то вроде "сим-сим, открой дверь"! Ссылаешься на приказ, и невредимым проходишь сквозь сито неразрешимых моральных и этических проблем. Впрочем, наверное, где-то что-то "застревает". Во всяком случае, многие потом жалуются: голова болит, бессонница, или, бывает, по ночам застреленные вражеские солдаты у изголовья кровати на совет собираются…
Страшная штука – потревоженная совесть.
У кого она, конечно,
– Светлана, – похоже, Герман говорит. – Он в таком состоянии уже сутки. Большой беды не будет, если мы его оставим. Ребята отвезут нас наверх и сразу вернутся с врачом.
– Уходите втроём, – перебивает она его. – Я останусь с ним.
– Тебе нельзя, – едва ворочая языком, хриплю в ответ. – Ты у своего фюрера разрешения не спросила.
Открываю глаза. В палатке пятеро: двое незнакомцев, Светлана и Герман. Пятый – это я, лежу на земле, заботливо укрытый пледом. Кто бывал в таких переделках – поймёт, что я хочу сказать: есть разница, кто укрывал: мужчина или женщина.
Я пошевелился. Сел. Покрутил головой.
Они повернулись ко мне. Все в кепках, между прочим! Никто не сдвинулся с места, а Светлана заплакала. Ну, дела: Светка кого-то пожалела! Что "с людями жизнь делает"!
Вроде бы ничего не болит. В голове – ясность, как ранним январским утром, когда вся влага из воздуха морозом выпита, и звёзды колючие глаза царапают.
Глаза… Болят. Слезятся. Будто и в правду поцарапанные.
– Эй, парень, что у тебя с лицом? – это один из незнакомцев спрашивает. – Твои приятели не знают.
– А что такое? Всё нормально… – сбрасываю плед и поднимаюсь на ноги.
– Какое к чёрту "нормально", ты же порезанный весь!
– Не обращай внимания, я всегда так хожу.
Я делаю шаг к столу и чувствую, как раскачивается земля под ногами. Кто-то помогает мне сесть на походный брезентовый стул. Опять Света! Стоит за спиной.
Кладёт руки мне на плечи. Ну, тогда одно из двух: или я очнулся не в том мире, или я – не я.
А может, и первое, и второе…
– Что со мной было? – спрашиваю, не в силах избавиться от наваждения, будто слишком поторопился придти в себя, и где-то ошибся дверью. – Я что-то пропустил?
– Переохлаждение, истощение, усталость… – сказал тот, что моим лицом интересовался. – Вам повезло, что мы из палатки вышли, вовремя подоспели. Меня зовут Валентин.
Смотрю на Германа.
– Как ты?
– Плот на якорях удержался. Ребята батискафом меня сняли. Похоже, теперь я с тобой никогда не рассчитаюсь. Из-за меня вы оба чуть не погибли.
– Ребята на батискафе… – задумчиво повторяю за ним и перевожу взгляд на незнакомцев. – Парни, а вы откуда взялись?
– Виктор Николаевич приказал.
– Давно?
– Трое
– Виктор Николаевич?.. Понятно.
Я уже полностью пришёл в себя. Наверное поэтому сообщение о том, что мой совет Виктору поспешить с батискафом и вправду дошёл до адресата, вызвало дрожь. Об этом стоило поразмыслить.
Я недоверчиво прислушался к своим ощущениям: мне, конечно, досталось. Сильно болели ноги и спина, но в остальном, вроде бы, порядок.
– Сколько человек сможете взять на борт?
– Двоих, – заторопился с ответом Валентин. – Только двоих.
– Значит, кто-то из вас останется здесь, – заявляет Светлана.
– Это невозможно, – на выручку Валентину спешит его товарищ. – Мы – экипаж…
Теперь мне понятно, о чём это они спорили.
Я смотрю на них и вижу, как они всплыли, нашли палатки, прочли мои записи и ужаснулись. Как подзадоривали друг друга немедленно покинуть гиблые места, вернуться к сейнеру и, сославшись на отчёт, объяснить, почему вернулись одни.
Герман сыт по горло этими приключениями. Счастлив от того, что жив, и хочет поскорее приступить к своим новым обязанностям. Трудно его винить за это.
Напротив, я его понимаю.
Светлана… Я качаю головой. Вот это да!
Светлана не торопится обратно, и, похоже, совсем не против готовить мне бутерброды в любое время дня и ночи.
Совсем недавно это сделало бы меня счастливым.
Как жаль, что между "недавно" и "сейчас" лежит смерть Маши. Будто топором натянутый трос разрубили.
– А большего и не нужно, – говорю я. – Парни, ваша задача доставить моих товарищей на сейнер. А потом в челночном режиме перевезёте сюда аварийную команду, которая займётся подъёмом затонувшей лодки.
Я вижу, как расслабляются у них лица.
Я встаю.
– Я тебя не оставлю, – в её голосе упрямство.
– Когда это ты была со мной? Кроме того, мне ещё Калиму искать…
– Как же ты к горам вернёшься? – удивляется Герман. – Вездеходов нет.
Хороший вопрос.
– Что-нибудь придумаю, – беспечно машу рукой.
Мужчины медленно, неохотно встают со своих мест, старательно показывая, что, мол, с удовольствием посидели бы ещё, да вот дела… спасать свою шкуру надо.
– Что с питанием?
– Мы уже выгрузили, – Валентин кивает в сторону стола, под которым лежат три туго набитых вещмешка.
– Отлично! – я уточняю время по часам, стоящим на столе. – Тогда не стоит мешкать. Сейчас половина одиннадцатого по бортовому времени. Значит, в полдень, через час-два будете с той стороны. Прекрасно! Вас быстро обнаружат и подберут.