Плесень

Туманова Ольга

Леонидова вздрогнула, засуетилась, но Королева прошла вестибюлем, не обращая на нее внимания.

В другом конце вестибюля стояли три кряжистых цыганки. В управлении посторонние толпились нередко, ожидая, пока им выпишут помет, отличное удобрение на дачу, или суточных цыплят. Последнее время с огромными мешками кустарного тряпья шастали по кабинетам смуглые мужчины, в придачу к деньгам требуя за вещи талоны на водку. Но цыганок на фабрике Королева еще не видала ни разу.

Одна из троицы глянула на Светлану, быстро шагнула навстречу:

– Дай погадаю, красавица. Позолоти ручку, всю правду

скажу, - и схватила Светлану за руку, цепко глянула в лицо, повертела руку, словно бы рассматривая:

– Счастливая ты.

– Да уж, - усмехнулась Светлана.

– А горя пережила столько, что другому и за всю жизнь не привидится, моментально откорректировала себя цыганка. Светлана коротко рассмеялась.
– Не пожалей пятерку, все расскажу.

– Не надо. Боюсь.
– Слушать шаралатанку было неинтересно, а встретить истинную гадалку Светлане и, правда, было страшновато. Что-то скажет. Да и где ее найдешь, истинную. Но цыганка руку не отпускала. Не давая Светлане уйти, не дожидаясь денег, сказала быстро:

– Мужа своего ты любишь, - снова глянула в лицо Светланы. Добавила но за характер не уважаешь.

Светлана вырвала руку, ласково провела ею по плечу цыганки и шепнула той в ухо:

– Нет у меня мужа.

– Не надо, - отходя, сказала цыганка, с недоверием глядя на красивую и спокойную Светлану.
– Ну, любовник у тебя есть.

Светлана засмеялась и пошла в приемную. На миг задержалась у обитых дерматином дверей:

– Как у него настроение?

– Да вроде ничего, - пожала плечами Людмила Степановна, закладывая копирку между листами бумаги.

– А что случилось? Зачем он меня вызывает? Только что Юдина на планерке была.

– Да ничего не случилось, - усмехнулась Людмила Степановна.
– Просто посмотреть на тебя хочет.

Светлана вошла в кабинет встревоженная, мерещились всякие страсти с дочкой, и что-то невероятное, раз не позвонили ей или Юдиной, а зачем-то сообщают через директора.

Иванюта от стола крутанул рукой. Светлана поняла жест, тщательно закрыла обе двери, но еще шла к столу, а Людмила Степановна одну дверь уже открыла.

– Что случилось?
– спросила Светлана, и Иванюта деланно удивился:

– А что может случиться? Поговорить хотел. Просто так. Как дела? Как работа? Кстати, - оживился, но тоже как-то деланно, - ты какой косметикой пользуешься?

Иванюта привез из Китая большие наборы косметики, она там стоила гроши, копейки, здесь же ее продавали на барахолке по сумасшедшим ценам, и немногие женщины могли себе позволить подобную покупку.

– Французской, - неохотно ответила Светлана. За этот набор она отдала едва ли не всю свою тринадцатую зарплату, до сих пор в себя прийти не может. И как ей только пришло такое в голову? Дыр - везде и всюду, деньги нужны все время и на все, а она... Что за порыв был? Спасибо, мама с Настей радовались за нее, Настя им играет, как игрой, а мама только и сказала:

– Ну, слава Богу. Давно пора.

Иванюта замялся. Подобного ответа он никак не ожидал. Тайваньский набор поблек. Иванюта решил идти дальше на ощупь. Встал, достал из сейфа фотографию, протянул Светлане:

– Посмотри, какие у нас, оказывается, снимки делают.

На фотографии обнаженная по пояс блондинка. Лицо блондинки

показалось Светлане знакомым, но разглядывать она не стала - и неудобно, и неинтересно, и неприятно. Светлану и в фильмах, что стали появляться на экране, всевозможные сцены, то ли эротические то ли порнографические, раздражали, и она отводила глаза от экрана. Ну, есть же вещи, что люди, если они здоровы физически и психически, делают в укромном месте, наедине. Почему она должна подсматривать за ними в замочную скважину? Нет у нее такой привычки.

Иванюта ждал, она скажет: "Красива", - а он бы ответил: "Ты, я думаю, лучше", или она ответит: "Подумаешь, я лучше", - и он бы сказал: "А это надо проверить", но Светлана едва взглянула и плечом повела, недовольная, и Иванюта, словно моментально забыл о блондинке на фото, заговорил по-простецки и ласково:

– Трудно тянуть всех на такую зарплату?
– и вздохнул тяжело.
– Я слышал, мать - инвалид. А дочь как, не хворает? Видел на днях во дворе Взял лист бумаги, ручку, подвинул по столу к Светлане:

– Напиши заявление на материальную помощь. Пиши, пиши. Я уже сегодня десяток таких заявлений подмахнул. Я тебе сейчас покажу, кто их пишет. Начальники цехов, главные специалисты. Машины покупают, и пишут, что на лекарства не хватает. Кстати, какие тебе нужны лекарства, я любые достану. Как нравится ручка? Американцы сейчас подарили. Я могу тебе путевку достать в военный санаторий. Туда и с ребенком можно.

Аптекарша на фото. Голая. Любовница Иванюты. Что же он... Вот сволочь. Санаторий? Какой санаторий, с кем она маму оставит?

– Девочке нужно особое питание. Мясо свежее, телятину, с базара. И фрукты, обязательно фрукты. Если деньги нужны, я могу одолжить. Отдашь... когда-нибудь. Когда будут.

Светлана глянула на директора изумленно: с чего вдруг такая благотворительность?

Тут дверь распахнулась и в проеме застыло язвительное лицо прораба:

– Можно?

– Заходи, заходи, Макарыч, - радушно пригласил Иванюта и Светлане, как бы между делом:

– Значит, так и решим. Будут трудности - заходи.

Проходя через приемную Светлана мельком заметила ухмылку секретарши. Останавливаться не стала, пошла, сердитая, к себе, на яйцесклад.

Разговоры директора с прорабом были всегда многословны и обстоятельны, оба любили показать, что знают толк в деле. Они раскладывали и работников стройгруппы и заявки участков, как сложный пасьянс, подолгу решая, кого когда куда отправить, что делать в первую очередь, что затем, но как карты не тасуй, а результат известен, коли на тридцать шесть карт шестьсот шесть желаний. Но на этот раз Иван Макарович пришел к директору не с мелочевкой и заранее предвкушал удовольствие от разговора. Его, как и Иванюту, мелочевка, с которой, в основном, и приходилось возиться целыми днями, занимала мало, все эти рассохшиеся полы да щели в крыши. С благословения директора Буренков вел переговоры в одном из строительных кооперативов о ремонте асфальтовой площадки у въезда на фабрику да о ремонте парадного крыльца. Площадка была лицом фабрики, сюда приезжали все "Волги", автобусы с гостями, правительственные кортежи, и денег на "лицо" не жалели, и здесь можно было развернуться.