Плесень
Шрифт:
— Слышал о психологической защите? — отозвалась она, широко улыбаясь. — Я постоянно думаю о своих, которые умерли. Я думаю о своих. А еще о том, что хочу в сортир!
Сергей отвернулся. Если долго смотреть Тине в глаза, можно, увидеть то, что действительно она стремится спрятать от других.
Не сразу он понял, что происходит.
— Туман! Туман! — заговорили бойцы СБ, тщетно пытаясь разглядеть подробности в пелене, окружающей броненосец.
И тут, словно пришло время все объяснить, щелкнуло внутреннее радио, и послышался голос
— Этого я и боялся, — сказал Генрих Буланов, наблюдавший, как стена розоватого тумана медленно наползает на броненосец.
Ученый устало потер глаза и повернулся к полковнику.
— Тот самый? — скривился тот. — В котором живут всякие там мутанты?
— Не верите? Случай на распределительной станции был документально зафиксирован.
— К дьяволу! — Полковник пожал плечами. Да верил, почему же нет. Только, если честно, он был сыт по горло всем этим аномальным дерьмом. И все оно — редко встречающееся, уникальное, может, единственное на Земле, — почему-то собралось в одном месте, как раз по маршруту каравана.
Какого хрена вообще все это значит?
Мих считал, что вполне заслужил право задать себе этот вопрос. Впервые за многие годы службы полковник почувствовал, что готов потерять контроль над собой. Не бывало такого раньше даже в самых патовых ситуациях. Даже, когда его группа попадала в окружение толпы зомби или других милых пасынков плесени. Всегда удавалось найти какой-нибудь выход — на худой конец, прорваться силой, утопив неприятеля в крови. А тут? Аномальный туман, густой, как сметана, а в нем, если судить по отчетам одного-единственного рейда, который с ним столкнулся, живут жуткие монстры. В том числе, огромные.
— Что на сканерах?
— Не берет, — ответил Генрих, указывая на голограмму. — Не больше трех метров, и то прерывается.
— Да раньше мы с любым туманом справлялись! — прошипел вояка.
— Ну, этот необычный. Что-то генерирует помехи на широком диапазоне частот.
Генрих в страхе покосился на мир за лобовым стеклом. Точнее, мира там уже не было. Густая вата тумана накрыла собой машину и, очевидно, продолжила ползти дальше, пожирая одну машину за другой.
— И каков вердикт? — спросил полковник, наблюдавший за реакцией ученого. — Времени у нас по-прежнему нет.
— Ехать. Есть другие предложения? — спросил тот, пытаясь что-нибудь разглядеть. — Пулеметчики пусть держат ухо востро. А я переведу канал от внешних микрофонов на их шлемы. Может быть, мы сможем услышать тварей, если они появятся.
— Валяй. Ты рулишь, — сказал Мих, откидываясь на спинку кресла.
Буланов не снизошел до ответа. Его трясло. От страха. Ему требовалось приложить немало усилий, чтобы подавить немыслимое в иных ситуациях безумное желание выскочить из броненосца и помчаться куда глаза глядят.
Вскоре караван возобновил продвижение. Ехать приходилось буквально вслепую, полагаясь лишь на водительскую интуицию и слабые, еле читаемые
— Дерьмо, — выругался Мих, который, видимо, на них очень надеялся.
Прошло минут пятнадцать. Пробка тянулась и тянулась, но до сих пор в ней с приятной регулярностью попадались просветы, в которые можно было проехать. В этом, впрочем, и был риск. Уткнувшись в глухой тупик, каравану выбраться из него будет ох как непросто. Разворот исключен — надо будет давать задний ход, сделав на этот раз головной машиной замыкающую. Генрих не представлял себе подобный кошмар. Одна ошибка при отступлении повлечет за собой хаос. А еще туман. Он может вовсе не растаять и не отдрейфовать в сторону, а так и остаться здесь, наглухо запечатав транспорт рейдеров в ловушке из металлолома.
"И хорошо, если обойдется без…" — успел подумать ученый и вздрогнул, услышав, как плюется статическими разрядами радиостанция.
На связь пытался выйти Бастион.
— …дела… вас… поверхность… ряю…
Мих и Буланов вслушивались в звуки, вылетающие из микрофона.
— Что за ахинея? — спросил полковник недовольно.
Ученый поднял руку.
— Поверхность… шли… в… минут… — Доклад продолжался, но большая часть звуков тонула в розовом тумане. — …агерь… ждать… ета… ец… связи…
— Конец связи, — машинально перевел Генрих.
— Поверхность. Два раза повторилось.
— Да.
Мих подумал.
— Так они выходят?
Ученый кивнул.
— Кажется, так.
— Рехнулись! Точно рехнулись!
— Почему же? Думаю, они правы…
— Опять двадцать пять! Разве им будет лучше там, где летают споры?
— Может быть. И прекратите истерику, Мих! Возьмите себя в руки, в конце концов!
— Я спокоен. — Тон эсбэшник был угрожающим.
— Знаете, мне тоже все это не нравится. Я боюсь! Да! Но я понимаю, что если расклеюсь, мне конец. И если бы только мне!
Мих пристально посмотрел на него, прищурившись.
— Дожил… ботаник мне лекции читает…
— Не принимайте на свой счет, — огрызнулся Генрих. — Лично я бы предпочел сейчас сидеть в лаборатории и протирать штаны в свое удовольствие. А я с вами тут сижу, так что имейте совесть и уважение.
Полковник расхохотался, привлекая внимание стрелка и водителя. Солдаты молча переглянулись. Буланов удивленно поднял брови.