Плетения Судьбы. Не потерять себя
Шрифт:
— Осторожнее, Аринар. Иначе ты умрёшь раньше выродка Офелии, — мужчина двинулся за эльфийкой.
— А знаешь ли ты, грозный и могучий пока ещё правитель ящеров, — не удержалась от подколки Аринар, — что означает последний выдох умирающего?
— И что же?
— Полное подчинение жертвы и исполнение желаний подчинившего его. Исполнение трёх желаний того, кто пленил этот выдох. И знаешь, Ногард, у меня еще осталось одно в запасе. И я, кажется, знаю, на что его потрачу.
— И какое же у тебя желание, Аринар?
— Самое обычное: расчистить себе дорогу к
— А почему не сразу — власть.
— Хочу получить удовольствие от процесса.
— Натуру не изменить, Аринар? — мужчина неприятно осклабился. — Но пока все твои слова лишь сотрясение воздуха. У тебя ничего нет. Иначе ты бы уже воспользовалась случаем.
— Всему своё время, дорогой. А случай как раз удачный, — тёмная откупорила бутылочку. Из неё потянулась струйка дыма.
— У тебя последнее желание, — услышали мы.
— Убей… Эм-м… Кого же выбрать? — Аринар насмешливо переводила взгляд с Эристела Нага на адептку Чаргородскую и неожиданного гостя праздника.
— Загадай другое желание!
— Нет, нет. Это моё окончательное решение, вот только определюсь с выбором. Его, — она вдруг резко указала в сторону Ногарда. Это моё последнее желание. И я отпущу тебя, Драгон. Обещаю.
— Ты сумасшедшая, Аринар! Я его сын!
— А я, Ногард, хозяйка над духом твоего отца, пока он не выполнит моего последнего желания. И Драгон не вправе отказаться.
— Ты это серьёзно? — Ногард с недоверие и гневом смотрел, как внутри духа разрастается огонь.
— Так же серьёзно, как ты издевался и избивал меня только ради того, чтобы потешить своё эго, дорогой. Убей его, Драгон.
— Отец, она — никто, пыль у моих ног! Как можешь ты подчиняться такому ничтожеству?
— Я не волен выбирать, — отозвался голос, который словно пытался скинуть с себя сонливость.
— Я же твой сын, наследник. Да очнись же ты!
— Сын, но не наследник, — послышался глухой рокот.
— Что значит не наследник? Я твой первенец!
— Мой первенец — сын Офелии. Он — наш сын и наследник, моё дитя от единственной женщины, которую я любил и люблю до сих пор. Рад, что хоть в посмертии мне удалось увидеть его, — призрачный мужчина воззрился на почти полную свою копию. — Смирись, Ногард. Ты лишь второй.
— Но сила и власть драконов принадлежат мне!
— Я не дал тебе ни силы, ни власти драконов, Ногард, лишь земную власть над подобными тебе. Не дал власти первенцу, ибо не успел. Но передал её внучке.
Кто-то охнул. Кто-то вскрикнул. Толпа, что уже окружила нас полукольцом, загудела рассерженным ульем.
— Значит, эта белая тварь — твой сын?! — полный ненависти взгляд ящера резанул по чернокудрому мужчине. А затем и мне досталась толика. — Повелительница, значит?
— Прощай, Ногард, — Аринар пафосно убрала с ресниц мнимую слезинку. Столб огня метнулся в правителя ящеров, а тот — к сопернику за право считаться наследником Драгона Звёздного.
Всё произошло слишком быстро. Совсем непризрачный огонь вырвался из пасти давно почившего дракона. Мужчина, еще секунду назад стоявший на своих двоих ногах, теперь улепётывал на четверых — четырёх
— Вот так надо, адепты.
Часть 4. Глава 48
Первой на пути огромного варана оказалась я. Правитель ящеров тенью скользнул за мою спину, предоставляя огню полакомиться моей тушкой. Не стал ожидать, что произойдет, и метнулся дальше. С огромными от ужаса глазами я следила за неизбежной смертью. Ещё, ещё чуть-чуть и… Эристел закрыл меня собой. Он оттолкнул меня прочь с дороги прожорливого пламени, вспыхнул факелом и повалился на землю.
— Нет! — возгласы адептов и магистров похоронили мой истошный крик.
— Да! — возликовал ящер и, более не теряя ни секунды, бросился к моему отцу. Огонь погас, но месть ящера еще горела.
Тиноб возник неожиданно. Парень, до этого не замеченный на балу и не приближавшийся ко мне в последнее время, метнулся к моему отцу и прикрыл его своим телом, выставил перед собой меч. Ящер даже не сбавил хода, лишь дёрнул толстым хвостом, корректируя направление бега, и издал рокочущий звук. Но неожиданно зверюга поскользнулась и юзом полетела у руки адепта Эрентора, а вернее на его меч.
Небольшая, песочного цвета змейка, удачно-неудачно попавшая под лапу ящера, дёрнулась, возвращая себе свойственную, веретенообразную форму из слегка расплющенной и притоптанной, и стала увеличиваться в размерах.
— Даже червяк бывает полезным, — хмыкнул Узвем Нямек, вытирая лысую макушку, разгорячившееся лицо и потирая ушибленный бок. — Как говорится, в нужное время в нужном месте. — Секретарь усмехнулся и проследил, как «упаковывают» огромного серого варана — в помощь к адепту уже подоспел декан боёвки и новый неожиданный гость.
****
А дальше я ничего не видела. Я сбивала пламя с одежды Эристела и молила всех богов о чуде. Но наряд из кожи, которому я так радовалась, прикипел к коже любимого намертво. «Зачем повторять даже частично? Там всё закончилось плохо», — пророческие слова Ишара разливались в душе ядом и рвали сердце.
Всё поздно. Я считала, что познала всю боль, существующую в этом мире. Я ошиблась. Самая жестокая мука та, когда на твоих руках умирает тот, кого ты любишь больше жизни. Всё вокруг становиться несущественным и несуществующим, остаётся только сплетение бессилия и отчаяние, сплетение душевной и физической боли под покровом опустошения — вот настоящее лицо боли. Оно смотрит в тебя безразлично, вливается в вены неиссякаемыми дозами, выжигая их, дырявя, смешивается с твоей кровью, разливается по всем органам, проливается в полости и остаётся там навеки. Изысканная пытка на грани возможного. Живи, если сможешь.