Плеяда
Шрифт:
Принимая доклады комбатов и начальников служб, Ветер мысленно давал им оценки по тактической грамотности, выделяя тех, чьи доклады были лаконичными и информативными, а запросы требуемого подразделению усиления – обоснованы и подкреплены расчётами. Так у командира бригады складывалось мнение о подчинённых ему командирах, с которыми ему предстояло идти в бой.
Гордеев пришёл на должность комбрига всего три недели назад из офицерского резерва. Год назад он был тяжело ранен при попытке лично поднять в атаку передовую штурмовую группу подчинённого ему мотострелкового полка. Взрыв гранаты, сброшенной с дрона, осыпал его осколками, надолго отправив на госпитальную койку. После излечения, в ГУКе ему предложили
Бригада ему досталась с нехорошим «портфолио», сложившимся по результатам боевой работы в течении двух лет войны. Ветер стал уже пятым комбригом – после череды ушедших в Вальхаллу командиров мотострелкового соединения. Первый был убит ещё в феврале двадцать второго, так и не успев понять, что мирное время уже прошло, и отныне командир бригады должен научиться принимать страшные по своей сути решения, отправляющие людей в бой, и порой, даже на заведомый убой. Он не смог, и пошёл сам – с разведывательным взводом, в передовом дозоре, где и сгорел в «Тигре» при попадании в него противотанковой ракеты.
На долю второго командира бригады пришёлся штурм крупного промышленного города, в ходе которого соединение потеряло восемьдесят процентов списочного состава. За успешное овладение населённым пунктом, офицер был представлен к Герою, но не смог морально вынести тяжёлое осознание столь огромных потерь, вызванных, как он считал, лично его решениями, повлёкшими гибель, в том числе, и его близких друзей. Оставив записку, в которой он просил прощения у родственников погибших подчинённых и объяснял, почему сам не имеет право на дальнейшую жизнь, офицер застрелился, положив конец мукам своей совести.
Третий командир бригады оказался более устойчивым в моральном плане - он абсолютно не рефлексировал по поводу погибших, и не считаясь с огромными потерями в мобилизованном личном составе, за полгода боевых действий смог достичь «неслыханных успехов» в деле освобождения от украинских нацистов лесных полос в бескрайних полях Донбасса. За это со стороны вышестоящего руководства он был отмечен большой звездой на погоны, а со стороны подчинённых - прозвищем «людоед», так как под его «грамотным руководством» бригада сменила четыре состава. Погиб герой в результате действий украинской диверсионной группы, проникшей в наш тыл и расстрелявшей его машину… по крайней мере, эта версия удовлетворила следственные органы, изучавшие обстоятельства происшествия.
Четвёртый комбриг учёл ошибки своих предшественников, «мясных» штурмов старался не устраивать, активно взаимодействовал со своими подчинёнными, внедряя в бригаде новые формы и способы ведения боевых действий, вызванные необходимостью следования в ногу с научно-техническим прогрессом. Так в соединении появились команды ударных и разведывательных БпЛА, было налажено чёткое взаимодействие разведки и артиллерии, а сами артиллеристы полностью перешли на новое программное обеспечение, кратно сократившее время расчёта данных для стрельбы. Также в бригаде появилась закрытая цифровая связь, которую поставляли и налаживали обычные граждане, не пожелавшие оставаться в стороне в тяжёлую для страны минуту. Появился «окопный интернет» и «частный» РЭБ, которые закрывали потребности в данном виде боевого обеспечения. Личный состав бригады стал называть комбрига Батей - а он горячо болел за каждое дело, которое могло сократить свои потери и нанести врагу больший урон. Однако, сложившееся положение длилось недолго – к великому горю всей бригады, Батю внезапно хватил сердечный приступ, который оказался фатальным.
К моменту назначения Гордеева командиром бригады, здесь уже сложился достаточно крепкий коллектив старших офицеров, собранных ещё Батей,
Так, две недели назад, после совещания с командующим армией, проведённом в тесном кругу, Ветер поставил второму батальону задачу проводить ежедневные штурмовые действия в направлении северо-восточной оконечности лесополосы «Зея». Нет, в задаче не звучали слова «не считаясь с потерями» и «во что бы то ни стало», но они исходили из самой постановки. Корсар в штыки воспринял саму идею ежедневных штурмов, но был вынужден выполнять этот, на его взгляд, бессмысленный, приказ. За две недели потери второй роты второго батальона, на кого была возложена штурмовая задача, составили восемь человек – убитыми и пропавшими без вести. Офицеры штаба бригады несколько раз в резкой форме выразили командиру своё недовольство по поводу «беспричинно» погибших, мнимо ориентируясь на стандарты поведения, заложенные Батей, и Ветер был вынужден отвечать – так же резко, при этом не пытаясь обосновывать необходимость этих «бессмысленных» атак, не пытаясь каяться за погибших. Это ещё больше накаляло ситуацию, и все понимали, что в ближайшие дни должна произойти какая-то развязка.
– Начальник штаба, - завершив выслушивание докладов, Ветер поднял своего заместителя: - Доложите, пожалуйста, о состоянии дисциплины в бригаде за последние две недели.
Из-за стола поднялся Мастер, высокий молодой подполковник. Полистав блокнот, он монотонным голосом стал цитировать свои записи:
– Во втором батальоне в результате взрыва гранаты погибли рядовые… четыре человека… в реактивном дивизионе рядовой Гаврилов, употребив… на почве личных неприязненных отношений, застрелил из автомата собутыльника, рядового Мухаметшина… в батальоне связи лейтенант Леонтьев, находясь в состоянии наркотического опьянения, подорвал себя гранатой… это смертельные случаи. Не смертельные имели место быть во всех подразделениях соединения, кроме управления бригады…
– Товарищ майор, то есть, всего в бригаде за прошедшие две недели, погибло шесть человек не в результате воздействия противника? – Ветер остановил монолог, обещающий быть бесконечным.
– Всего восемь, товарищ полковник, - ответил начальник штаба через минуту. – Вот ещё были случаи неосторожного обращения с боеприпасами и нарушение техники безопасности при работе с электрооборудованием.
– Сколько людей за это же время погибло от обстрелов?
– От обстрелов за прошедшие две недели погибших не было, - ответил Мастер. – Все боевые потери, восемь двухсотых, случились только во втором батальоне на лесополке «Зея».
– Хорошо, - кивнул комбриг. – Вопросительный, товарищи офицеры! Как вы считаете, какую практическую помощь оказали… или нет, скажу иначе, какие боевые результаты были достигнуты, «благодаря» вот этим всем погибшим не в бою? Вы все знаете старую военную поговорку, что на войне ценен даже самый бесполезный, самый необучаемый боец, потому что и на него тоже противник будет вынужден расходовать боеприпасы, снижая свои запасы. А ради чего погибли все эти восемь человек? Как они приблизили нашу победу над врагом?
Комбриг сделал несколько шагов вдоль висящей на стойке большой «плазмы». Коллектив хранил молчание.
– Ну, смелее! Высказывайтесь, товарищи офицеры! – Ветер посмотрел на Корсара. – Вот вы, командир второго батальона, как считаете?
– Да какая от них польза, товарищ полковник? – Корсар встал. – Это же ясно, как божий день. Бессмысленные смерти, чего уж говорить.
– Вам их жалко? – спросил комбриг.
– А за что их жалеть? – хмыкнул майор. – Они этот путь сами выбрали. Если бы не бухали, были бы, наверное, живы.