Плейбой
Шрифт:
Она бы меня не простила.
Где-то в другом конце дома тренькает телефон, и мне очень хочется послать написавшего нахрен, но сообщение могло быть от Кристины, и это заставляет меня подняться на ноги; чувствую себя желеобразной медузой, которая продирается через дебри из водорослей, пока преодолеваю расстояние в два метра до комода. Повторить свой подвиг ещё раз сил нет вообще, и я тупо падаю на пол прямо там же, где только что стоял — но теперь с гаджетом в руке.
А сообщение действительно оказывается от Карамельки, которая за два дня успела соскучиться по Страннику — не по Лёхе Шастинскому; и хотя её внимание в любом случае достаётся мне,
«Привет, Ник:). Как ты?»
Примерно с месяц назад она сказала, что ей не нравится звать меня Странником, поэтому сократила моё прозвище для комфортного ей «Ника», не существующего в природе. И по легенде Ник сейчас болен — какая ирония — потому что я не мог уделять ей время, пока изображал довольного всем себя на свадьбе лучшего друга.
«Привет, красавица, — набираю в ответ. — Температура напалмом выжигает всё внутри, так что не уверен, что доживу до утра — мозг уже на смузи похож…»
«Все мужчины как дети…» — получаю тут же и буквально вижу, как Кристина закатывает глаза.
«Устыдись, женщина! За больным уход нужен, а ты стебёшь меня, на чём свет стоит… Не хочешь ли изъявить желание и помочь мне победить проклятую болезнь? Вдруг от прикосновения твоих нежных ручек мне сразу станет легче?:)»
«Говоришь так, будто болен, по меньшей мере, бубонной чумой,)» — смеётся девушка, а у меня от температуры уже глюки, потому что её смех кажется мне реальнее меня самого.
Стоит мне на секунду прикрыть глаза, как я тут же представляю себе всё то, что сейчас написал: её чуть прохладные ладошки прикасаются ко лбу, чтобы проверить температуру, а я притягиваю к себе их хозяйку, чтобы узнать наконец, какие её губы на вкус; сжимаю пальцами её хрупкую фигурку и избавляюсь от всего того, что мешает мне чувствовать её кожей…
Открываю глаза от того, что кто-то протяжно скулит мне в самое ухо и тычется мокрым носом в лицо. Веки разлепляются целую вечность и без особого энтузиазма, но я всё же возвращаю себе зрение и понимаю, что меня попросту вырубило — прямо тут, на полу; я сидел, сложившись гармошкой, и носом почти уткнулся в колени. Складывалось впечатление, что позвоночник завязался узлом и вряд ли когда-нибудь развяжется обратно; шея хрустела со звуком, будто кто-то в квартире колол дрова — аж закладывало уши; во рту пустыня, не видевшая воды со времён птеродактилей, а в голове — взрыв сверхновой с разносом мозгов на атомы, и я, в общем-то, не удивился бы, если б не смог вспомнить своё имя. Но память на удивление чётко работала — хотелось только спросить у кого-нибудь, какой сейчас год, а то такое ощущение, что за окном уже дважды возродились и вымерли динозавры, пока я тут прикидывался эмбрионом.
Подмигиваю Джокеру, который так любезно разбудил мою Светлость, и пытаюсь подняться на ноги.
Видит Бог, я пытался быть культурным человеком, пока разгибался обратно, но… Ёбаный стыд! Чтоб я ещё хоть раз не дополз обратно до дивана, прежде чем отключиться — лучше сразу пойти в Ад чернорабочим!
Телефон сиротливо притулился возле ножки комода и буквально орал о том, что я самый неблагодарный хозяин: батарея практически на нуле, а угол защитного стекла треснул при падении.
— Нууу… Будем считать, что
Теперь понятно, почему мой шестидесятилетний дед скрипел, как тысячелетняя сосна, и кряхтел при каждом движении.
Это он ещё культурно — я вот вообще без мата не мог сдвинуться с места.
Кое-как доползаю до кухни, где вливаю в себя пару цистерн воды, и возвращаюсь обратно в гостиную, прикидывая, что ещё примерно пару дней мне точно тусоваться в компании себя, меня и того красавчика в зеркале.
Кстати, по поводу красавчика… Сейчас я явно себе льстил — причём по-крупному. Скажем так: если бы я и Мэрилин Мэнсон участвовали в конкурсе «Мистер Вселенная», то он выиграл бы ещё на этапе, где объявляют участников.
Мотаю головой в стороны, отчего звон усиливается, а голова отправляется покататься на каруселях — температура окончательно сварила мне мозг, раз в голову уже всякая херня лезет.
Рухнув на диван, первым делом открываю ВК, который уже завален сообщениями от Кристины с широким эмоциональным диапазоном: от шуток до панической атаки. Последнее отправлено буквально десять минут назад, но самой девушки уже нет в онлайне, потому что время — почти полночь. Отправляю ей несколько успокаивающих слов о том, что я просто уснул, и со мной всё в порядке, и понимаю, что заснуть больше не смогу — это ведь не невероятно «удобный» пол, где можно скрючиться вопросительным знаком…
Но на моё удивление сообщение оказывается прочитано сразу же — будто Кристина действительно переживала за меня. Чувствую очередной укол совести где-то в районе солнечного сплетения и пытаюсь его игнорировать.
Я не заслуживаю её сочувствия.
«Слава Богу, а то я уже испугалась…»
Фыркаю — можно подумать, я не догадался об этом по всем её двадцати трём предыдущим сообщениям.
«Я уже понял:)».
«Знаю, что сейчас не самое подходящее время для этого, но мне нужно серьёзно с тобой поговорить», — получаю очередное, и внутри зарождается какое-то хреновое предчувствие.
«Нуу, я спать пока не собирался», — отвечаю, хотя больше всего мне хотелось бы, чтобы это сделала девушка — просто ушла спать.
Потому что я знаю, о чём сейчас пойдёт разговор.
«Мы с тобой общаемся уже три месяца, и за всё это время я ни разу не видела твоего лица. Я помню, что ты не собирался предлагать личные встречи для знакомства поближе, и меня всё это устраивало на тот момент, потому что слишком много всего навалилось. А сейчас я чувствую, что изменилось не только моё отношение к людям, но и взгляды на некоторые вещи. И сейчас я бы очень хотела встретиться с тобой; речь не идёт об отношениях — я просто хочу, чтобы ты стал чуточку реальнее в моих глазах, иначе я просто сойду с ума».
Охренеть.
Ещё в процессе чтения я почувствовал, как вдоль позвоночника поползли ледяные мурашки, потому что сбывался мой самый худший кошмар. У меня не было весомой причины отказать ей в таком пустяке, но я потеряю её сразу же, как только всё раскроется. Когда погиб мой брат, мне было хреново, но я смог это пережить, потому что он не хотел бы видеть меня размякшей девочкой, да и его это не вернуло бы назад; когда брат моего лучшего друга подсадил меня на наркоту, мне было паршиво, но мне было на кого выплёскивать свой гнев, и я смог справиться с этим.