Плохая девочка. 2 в 1
Шрифт:
И протягиваю ему дрожащую руку.
Черты его лица заостряются сильнее, через нос вырывается раздраженный вздох. Парень яростно подхватывает с пола клюшку, затем тяжелую сумку, и, едва не задев меня плечом, проносится мимо.
Поднимается вверх по лестнице.
Я ошарашено вдыхаю аромат, застывший в воздухе – аромат его геля для душа. И хлопаю глазами: что это было вообще?
– Не обращай внимания, – поджимает губы Рита, – ему просто нужно привыкнуть.
На втором этаже стихают шаги, и только после этого я опускаю руку, протянутую для
Каждый по-своему переживает потерю близких, поэтому я должна постараться его понять. Должна.
Когда умерла моя мама, у меня не было сил даже разговаривать – сидела, уставившись в одну точку, и отказывалась верить в то, что это произошло на самом деле.
Злость пришла позже – от осознания, что вся наша отчаянная борьба за спасение ее жизни обернулась крахом. Мне казалось, врачи нас обманули, напрасно обнадежили, и тогда я впервые сорвалась на постороннего, ни в чем неповинного человека. Накричала на маминого лечащего врача, когда он позвонил, чтобы принести нам соболезнования. Потом было жутко стыдно, и пришлось извиняться, но факта это не отменяло – я выплеснула гнев и обиду на того, кто этого не заслуживал.
А когда умер Харри, я рыдала. Громко, отчаянно, на всю клинику – чем привела в смятение весь персонал. Сама от себя не ожидала. И не была готова к тому, что подобное может произойти со мной – сдержанной, немного замкнутой и, как говорили одноклассники, забитой девчонкой.
Каю труднее – речь идет о его родном отце. Какими бы ни были их отношения, он горюет. И потому имеет полное право на злость и отчаяние. Как бы меня не пугал взгляд этого парня, я собираюсь его поддержать.
– Прости, – говорю, входя следом за ним в спальню. – Кай?
Мое сердце стучит, точно сумасшедшее.
Парень стоит ко мне спиной, рассматривает что-то на экране своего телефона. Я быстро пробегаю глазами по обстановке: клюшка валяется посреди широкой кровати, огромная спортивная сумка – на туалетном столике. Видно, что он швырнул вещи небрежно, даже не заботясь о том, что им там совсем не место.
Я вдыхаю, судорожно выдыхаю и пытаюсь привлечь внимание еще раз:
– Кай?
Он выдирает из ушей наушники и швыряет на постель. Но не оборачивается. Значит, не слышал, как я вошла.
– Кай. – Прочищаю горло. – Ты ошибся комнатой.
Молчит.
– Мне очень жаль. – Я взволнованно топчусь на месте. – Но ты ошибся…
– Нет. – Холодно отрезает он.
Значит, все-таки слышит.
Я нервно облизываю губы.
– Я приготовила тебе соседнюю. – Говорю несмело. – Она тоже удобная и просторная. Пойдем, покажу.
– Нет. – Отзывается он. – Я остаюсь здесь.
– Но… – Мой голос сипнет.
Парень оборачивается так резко, что я невольно вздрагиваю. Мне не хочется показывать ему свой страх, но это происходит независимо от моего желания – он делает шаг, и я втягиваю голову в плечи, точно испуганный зверек.
Заметив это, Кай довольно ухмыляется.
– Мне нравится эта
Его пухлые губы кривятся.
Надо признать, злость идет этому парню. И он знает, какое впечатление производит на людей. Красивый и наглый засранец, считающий себя выше всех остальных.
– Ты не можешь здесь остаться. – Пищу я, отступая назад.
– Я всегда получаю то, что хочу. – Скалится он.
Эта самоуверенная улыбка обнажает щербинку меж его передних зубов. У меня не получается оторвать от нее взгляда: она идеально дополняет лицо, состоящее из небрежных шероховатостей, которые каким-то чудом все же складываются в грубую мужскую привлекательность.
– Но я… – Слова застревают в пересохшем горле, когда парень вдруг делает шаг и толкает дверь за моей спиной.
Та захлопывается, отрезая нас от остального мира. Теперь мы вдвоем в этой комнате. Наедине.
«Что он задумал?»
– Послушай, как там тебя..? – Резким движением Кай припечатывает меня к двери.
– Мариана. – Выдыхаю я.
Он не касается меня, но подходит так близко, что я вынуждена прижаться к дверному полотну затылком, лопатками и пятой точкой. Парень наклоняется к моему лицу, и от его болезненного, мрачного взгляда у меня начинает кружиться голова.
– Мариана. – Повторяет он мое имя с такой интонацией, с какой маньяк ломает жертве пальцы. С каким-то особым, садистским удовольствием. – Давай, ты сейчас свалишь из этой комнаты и больше не будешь попадаться мне на глаза? Хорошо? – Кай наклоняется еще ниже: так, что между нашими губами остается всего сантиметров десять, и мне удается почувствовать сладость мятной жвачки в его дыхании. – Если до вступления в наследство будешь паинькой, отделаешься малой кровью. Но если будешь меня раздражать… – Он резко ставит руки на дверное полотно по обе стороны от моего лица.
Бам!
– Да как ты смеешь… – Произношу я, краснея.
Нужно оттолкнуть его от себя, но у меня нет сил даже для того, чтобы поднять дрожащие ладони.
– Заткнись, умоляю. – Кай зажмуривается, трясет головой. – Я только с дороги, еще мигрени не хватало.
Я начинаю дрожать всем телом.
– За что ты так со мной? Так грубо. – У меня не хватает слов, чтобы выразить возмущение. Не на такое знакомство со сводным братом я рассчитывала. – Мы же… родственники!
И тут он смеется мне прямо в лицо.
– Серьезно? – На его лбу появляются резкие складки, глаза наливаются льдом. Парень оглядывает меня с таким презрением, будто собирается плюнуть в лицо или ударить. – Мне ты не запудришь мозги, кукла. Ты отняла у меня все, и теперь я сделаю то же самое с тобой!
– О чем ты? – Мой голос сипнет, выдавая испуг. – Мы… мы ведь даже не знаем друг друга. Как ты…
– О, да ты не промах! – Кай грубо хватает пальцами меня за подбородок и подтягивает еще ближе к своему лицу. – Предлагаешь узнать друг друга поближе?