Плохая хорошая девочка
Шрифт:
Наоборот! По прибытии в долину, прежде ссохшийся, как осенний лист, старик как-то расправился, ожил, приобрел нормальный цвет лица, приободрился.
«Прямо как отдыхающий в санатории себя здесь старпер чувствует», — с сожалением думал Ростовский.
Значит, надо что-то Юре делать, что-то предпринимать…
На следующий день сыщик Королевич, рыскавший по Прекрасной долине все утро в одиночку, вернулся в лагерь необычайно
— Видели бы вы, что я только что обнаружил!
— Что же? — откликнулся Горчицкий.
Юра, занятый банками с тушенкой, промолчал.
— Этого словами не передать… Это надо видеть!
— Даже так? — хмыкнул Юра.
— Идемте!
— Ага… сейчас! Может, все-таки сначала пожрем?
— Да будет вам, Юра… Успеете поесть, — возразил профессор. — Кажется, это действительно что-то очень важное.
— Кажется… Креститься надо, когда вам кажется…
— Да вы посмотрите на Королевича, — продолжал уговаривать Юру Горчицкий. — Он просто светится тайной.
— Ну и пусть светится. Пересказать своими словами что — нельзя? Что он обнаружил?! Знаете, как в школе: перескажите, Королевич, своими словами.
— Нет! — возразил сыщик Королевич. — Ни своими словами, никакими… Вы мне не поверите. Это надо видеть своими глазами…
— Ну хрен с вами. Пошли. — Ростовский нехотя отставил открытую банку с тушенкой. — Считайте, что уговорили.
И Ростовский снял с костра закипающую воду.
Они отошли от лагеря километра на два. Всю дорогу Королевич таинственно молчал.
— Ну скоро, что ли? — недовольно поинтересовался Ростовский, пробираясь сквозь заросли сухого тростника, в который их завел Королевич.
— Скоро.
— Куда вы нас ведете-то, Сусанин вы наш?
— Скоро уже придем, — утешил его сыщик. — Тут уж совсем близко. Можно сказать, рядом.
В это время заросли кончились. И все трое вышли наконец на открытое пространство.
— Что это?
— Похоже на обмелевшее русло, а?
— Да… — заметил Горчицкий. — Какая-то ровная затвердевшая растрескавшаяся поверхность. Кажется, это…
— Только не вздумайте наступать!
— А-а… Понял! — догадался профессор. — Это подсохший сверху ил?
— Тот самый ил? — пробормотал Юра.
— Да, профессор! — подтвердил Королевич. — Эта безобидная на первый взгляд поверхность, по всей видимости, довольно страшная трясина. И простирается она довольно далеко, не на один километр.
— Так-так… — покачал головой профессор.
— Ну что-то об этом мы уже читали… — снова пробормотал Ростовский.
— А теперь — обратите внимание! — Сыщик указал на высокое
— Веревка?
— Именно! Дерево растет под наклоном, и к нему привязана крепкая длинная веревка.
— Ну и?
— Это тарзанка, господа. Если вы ухватитесь за эту веревку и оттолкнетесь ногами от земли…
— То? — не понял профессор.
— То окажетесь на другом берегу.
— Но откуда вы знаете, что не на середине этой хляби?
— А я уже попробовал.
— Вот как?
— Могу продемонстрировать еще раз… Вот посмотрите! — Сыщик ухватился за веревку, раскачался и — перемахнув через ил — очутился на другом берегу.
— Здорово! — похвалил Горчицкий.
— А обратно? — скептически поинтересовался Юра.
— А вот поглядите!
И они увидели, как Королевич подошел на той стороне к другому, растущему там так же наклонно дереву и ухватился за точно такую же спускающуюся с толстой ветки веревку.
Сыщик раскачался и — снова перемахнув через ил — оказался рядом с Юрой и профессором.
— Переправа?
— Вот именно.
— А кто же ее сконструировал?
— Очевидно, наши предшественники.
— Те, кого мы ищем?
— Выходит, что так.
— Любопытно… — задумчиво произнес профессор. — А вы, однако, ловкий, — заметил он сыщику.
— Спасибо за комплимент…
— И догадливый.
— Еще раз спасибо!
— И не трус, как ни странно, — нехотя добавил милиционер. — А если бы веревка оборвалась, Королевич?
— Это вряд ли, — заметил сыщик. — Я ведь предварительно осмотрел все внимательно. Дерево не трухлявое. Очень крепкое. Веревка тоже. По сути дела, это очень прочный, из специальной синтетики шнур, которым пользуются альпинисты. Такой шнур любой груз выдержит.
— Интересно, интересно… — пробормотал профессор. —
— А что касается ловкости, — Королевич вздохнул. — То, видно, не очень-то я ловкий. — Сыщик стал осторожно закатывать рукав рубашки. — Вот видите…
— Что это?
— Да вот… Руку ободрал, когда давеча попробовал эту конструкцию. — Сыщик наконец закатал рукав рубашки.
— Поранились? — забеспокоился Горчицкий.
— Тоже мне рана! — хмыкнул пренебрежительно Ростовский. — Царапина какая-то. Нашел, о чем толковать! Может, ты, Королевич, еще и в обморок от духоты, как барышня, падаешь?
Королевич тоже с удивлением смотрел на свою собственную руку.
— Просто чудеса! — поразился он. — Зажило как на собаке! Ведь два часа назад это была жуткая ссадина. А сейчас — все почти затянуло.