Плохие девочки, которые изменили мир
Шрифт:
Она коротко обрезает волосы, переодевается в мужской костюм и «похищает» менее решительную подругу Луизу, к которой испытывает сексуальное влечение (Дюма на это намекает). Вероятно, прототипом Эжени была Жорж Санд (она могла быть лесбиянкой, не осознавшей свои склонности, отсюда и ее фригидность с мужчинами). Но Дюма не дает замыслам беглянок осуществиться, хотя в том же романе Эдмон Дантес бежит из неприступной крепости, пересекая бурное море. Эжени и Луиза не могут сбежать даже за границу. Их хватают в Брюсселе и с позором возвращают к родителям. Больше они в романе не появляются. Хитроумная госпожа Вильфор кончает самоубийством, убивая и собственного любимого сына, ради блага которого способна на преступления. И лишь пассивную Валентину, не совершившую самостоятельно ни одного поступка, ждет «законное» безмятежное счастье. Она просто
Дюма расправляется со всеми независимыми героинями, осмелившимися покуситься на мужскую вотчину свободы, политики и власти: Миледи отрубают голову; в «Асканио» властная герцогиня д’Этамп отвергнута в пользу робкой и покорной соперницы; Екатерина Медичи описана отвратительной ведьмой, чьи усилия по сохранению династии не приведут ни к чему. В господствующей романтической прозе женская сила наказуема, а слабость вознаграждена. Потребовался гений Флобера и первый реалистичный роман в мире «Госпожа Бовари», чтобы показать последствия бесцельной, бессмысленной жизни женщины в четырех стенах. Бодлер назовет Эмму Бовари «жертвой общества».
В XIX веке женскими романами вдохновлялись суфражистки, породившие феминисток XX века. «Консуэло» не великая драма, как «Госпожа Бовари», и не великий приключенческий роман, как «Граф Монте-Кристо». Это романтическая фантазия. Но ее написала женщина, которая могла стать Эммой Бовари и отравиться ядом, а стала Жорж Санд.
Без царя в голове. Софья Ковалевская
(15 января 1850 — 10 февраля 1891)
Многие первооткрывательницы были дочерьми образованных отцов. Как вы помните, мать Кристины Пизанской считала образование излишним для женщины и на обучении Кристины настоял именно ее просвещенный отец. Но для нашей соотечественницы Софьи Ковалевской и для ее сестры отец стал преградой, которую пришлось преодолевать.
Генерал-лейтенант Василий Васильевич Корвин-Круковский после отставки поселился вместе с семьей в поместье Полибино в Витебской губернии. У Софьи был младший брат Федя и старшая сестра Анна — красавица и умница, обладавшая задатками блестящей светской дамы. Соня же ощущала себя гадким утенком и самым нелюбимым ребенком в семье. Ей рассказывали, что перед самым ее рождением отец проигрался в карты и был в отвратительном настроении, а мать хотела мальчика, поэтому не пожелала даже взглянуть на новорожденную дочь. Соня предпочитала проводить время с няней и любимым дядей Петром Васильевичем, старшим братом ее отца, который первым познакомил ее с математикой и оценил ее феноменальные способности. В биографической советской драме «Софья Ковалевская» (1985) Пётр Васильевич призывает брата заниматься дальнейшим образованием дочери, чтобы та «несла светоч науки»:
«В Петербург ее надо везти, к профессорам».
Василий Васильевич насмешливо возражает:
«Ну, и куда они потом с этим светочем денутся? В гувернантки, акушерки? Да кто их потом замуж возьмет? Образованная женщина в России — это белая ворона».
Самые выдающиеся российские ученые предпринимали шаги для решения проблемы женского образования. Менделеев, Сеченов, профессор права Градовский, ботаник и популяризатор науки Бекетов, преподававшие на Высших женских курсах, в 1868 году подписали первое прошение о создании женского университета. Но правительство ставило препятствия всем просветительским инициативам. В России росло недовольство царской властью. И носителями бунтарских настроений был не затравленный неграмотный народ, совсем недавно освобожденный от крепостного рабства (всего за 34 года до изобретения кинематографа!). Напротив, начиная с декабристов, требование перемен исходило от образованной части общества. Это хорошо понимала еще Екатерина II, заявившая: «Умные нам не надобны, надобны верные». Сама Екатерина могла переписываться с Вольтером, коллекционировать европейских художников и всячески имитировать Просвещение в России, но при этом отлично понимала, что образованные и «больно умные» опорой престола не станут — слишком велико в таких людях неприятие бесправия и рабства, а именно при Екатерине бесправие крепостных
У Софьи и ее сестры было еще и собственное реакционное «правительство» — авторитарный отец, старавшийся задушить в зародыше таланты дочерей. Помимо математики, Софья рано увлеклась литературой, но поначалу больше в этом преуспела ее сестра. Анна тайком, через горничную, анонимно отправила два рассказа в петербургский журнал «Эпоха», который издавал Достоевский. Писатель пришел в восторг, опубликовал ее работы и выслал вместе с гонораром письмо, в котором поощрял ее дальнейшие занятия литературой. Отец устроил скандал, распорядился вернуть деньги и запретил дочери дальнейшие публикации произведений. Анна и Софья затаили недовольство.
В возрасте пятнадцати лет Софья впервые побывала за границей. Затем родители повезли дочерей в Петербург, чтобы Анна могла показаться в свете. Анна была уже почти взрослой женщиной и настояла на встрече с Достоевским, которым обе сестры восхищались. Отец неохотно согласился, но постарался всё испортить:
«Отец строго приказал матери, чтобы она непременно присутствовала при знакомстве Анюты с Фёдором Михайловичем <…>. Анюта злилась, что ее первое свидание с Достоевским, о котором она так много наперед мечтала, происходит при таких нелепых условиях <…>. Словом, всем было скверно на душе, и визит этот, которого мы так ждали, к которому так готовились, оставил по себе претяжелое впечатление».
Тем менее Анна едва не стала невестой Достоевского, но в конечном итоге отказала ему: она не была «женой гения», готовой всецело посвятить себя мужу. А вот совсем юная Соня безоглядно влюбилась в Фёдора Михайловича. Через много лет она поведала о своих переживаниях в рассказе «Любовь подростка», выведя себя под именем Тани:
«Таня понимала Достоевского. Чутьем догадывалась она, сколько в душе его заложено чудных, нежных порывов. Она благоговела не только перед его гениальностью, но и перед теми страданиями, которые он вынес. <…> Она постоянно думала о Достоевском…»
Под страданиями она подразумевала осуждение Достоевского на казнь вместе с остальными участниками кружка петрашевцев, заключение и сибирскую каторгу. Вероятно, именно рассказы Достоевского впервые посеяли в Соне и ее сестре революционные настроения. Мучения великого писателя, подвергнутого вместе с товарищами преследованию властью за чтение письма Белинского к Гоголю и «недонесение» о распространении письма, не могли не вызвать возмущения в двух умных впечатлительных девушках. О да, власть правильно боялась ума и образования.
Но всё же Соня думала о Достоевском не круглые сутки. Она брала уроки у профессора математики, замечательного педагога Александра Николаевича Страннолюбского. Он тоже занимался распространением женского образования. Он разработал план коммерческих курсов для выпускниц гимназии и сам преподавал на женских Бестужевских курсах. Но отец Софьи отказывался идти дальше частных уроков, которые он считал блажью. В Петербурге вместе с Анной и их общей подругой Юлией Лермонтовой (троюродной племянницей поэта) Софья тайно посещала лекции профессора Сеченова по физиологии, пока ему не приказали удалить из аудитории «особ женского пола». Иван Михайлович дал юным бунтаркам совет — заключить фиктивный брак для выезда за границу и получить высшее образование в Цюрихе или Германии. К этому прибегали многие девушки, стремившиеся к эмансипации.