Плохие девочки не плачут. Книга 3

Ангелос Валерия

— Не надеюсь, — раздается неожиданно глухо. — Мортон не скрывает причастность.

Кипяток разливается по пищеводу, желудок скручивается в морской узел.

— Сколько правды ему известно? — невольно осекаюсь, жмурюсь и продолжаю: — Правды о нас?

— Нисколько, — заявляет отрывисто. — Ксения понятия не имела о том, что хотел бы знать Мортон. А люди вроде него чересчур самоуверенны. Пешек не допрашивают, получают желаемое и следуют дальше.

Господи, все совпадает причудливо и жутко.

Лорд прошел в миллиметре от

основного козыря. Мог получить важное преимущество, однако заботился лишь о поисках загадочной Фортуны. Выиграл одну битву и проиграл другую, сам того не подозревая.

— Можно как-то… — начинаю несмело.

— Нет, — моментально прерывает.

— Я не закончила фразу, — инстинктивно комкаю простынь, впиваюсь в белоснежное полотно скрюченными пальцами. — Дай договорить.

— Ксения мертва, — предсказуемый, но все равно удар.

— Откуда…

— Достаточно, — металлические ноты недвусмысленно приказывают заткнуться. — Я не собираюсь обсуждать это.

— Но придется обсудить, — заверяю с нажимом. — Мне надоело исполнять роль забавной зверушки, которая по щелчку падает ниц и приносит в зубах хозяйские тапочки. Мне надоело рыть землю в поисках истины. В поисках, того, что нормальные люди друг от друга не скрывают.

— Какую истину ты жаждешь познать? — раздраженно фыркает. — Ты не готова, и я не хочу, чтобы ты когда-нибудь была готова.

— Типа заглохни, не путайся под ногами, оставайся наивной глупышкой? — выдвигаю предположение с издевкой.

— Именно так, — соглашается.

— Не покатит, — резко поднимаюсь, наматываю круги по комнате. — Я должна понять и принять, должна до всего докопаться.

— Ты ревнуешь не к Диане, а к тому, что нас связывает, — очередное несанкционированное проникновение в мозг.

Вот как ему удается? Снова беззастенчиво прочел сокровенные мысли.

— Молодец, прямо в яблочко, — хвалю и тут же нападаю: — Хотя оба пункта бесят. Но верно, твой уровень доверия к ней злит на порядок больше.

— Дело не в доверии, а в безопасности, — пытается настроить мои извилины на требуемый лад.

— Супер. Выходит, я создана для постельных забав, а она боевой товарищ? — активно сопротивляюсь, травлю израненную душу. — Зачем вы использовали Ксению? Зачем брать дубликат, когда в наличии есть оригинал? Почему облажались и слили ее лорду, если оба такие умники?

Фон Вейганд не желает отвечать, опять плагиатит мой стиль общения:

— Кто помогал в расследовании? — от подобного тембра позвоночник стремительно покрывается льдом, а руки сотрясает мелкая дрожь.

— Гай Мортон! — отказываюсь палить Леонида.

— Кто? — повторяет настойчиво.

— Проблемы со слухом? — осведомляюсь насмешливо.

— Проблемы будут у того, кто тебе помог, — не скупится на сладкие обещания.

— Да никто мне не помог! — восклицаю гневно.

— Лжешь, — выносит короткий вердикт.

— Считаешь, вообще, не соображаю без дополнительной поддержки? —

цепляюсь за соломинку. — Считаешь меня ничтожеством?

— Никакой информации ни в прессе, ни в Интернете, ни по телевизору. Сплетни тщательно курируют. Ты никак не могла узнать об исчезновении Ксении. Ты в Одессе. Кто-то другой должен был это сделать, — с наслаждением разносит в пух и прах слабую оборону. — Мои люди ведут наблюдение, изучают подозрительных посетителей дома. Существует список тех, с кем они беседовали.

Дерьмовый прокол.

— С твоим шпионом точно беседовали, — подводит итог. — Его будет легко найти.

Леониду п*здец.

Ну, ладно.

Нечего переживать по пустякам. Парень много косячил и заслужил любую расправу.

Совесть? Сбегаю на рынок, продам бедняжку. Ни капли не раскаиваюсь, глаз у меня не дергается, под ребрами не скребет.

— Расслабься, — настоятельно рекомендую фон Вейганду сбавить обороты, пускаясь в дебри бесполезного блефа: — Мне никто не помогал, ни одна скотина. Но Гай Мортон — отличный вариант! Воспользуюсь им. Позвоню несостоявшемуся любовнику, пусть выручит по старой памяти. Вдруг парниша в курсе папочкиных дел? Вдруг поведает о мифическом острове?

— Валяй, продолжай расследование, — с легкостью уступает, заверяет мрачно: — Я обязуюсь подготовить подземелья к твоему возвращению. Куплю несколько новых игрушек на свой вкус. Наглядно продемонстрирую истину, которую ты столь отчаянно стремишься познать.

Заманчивая перспектива.

Плотно прижимаюсь спиной к стене, поборов трепет ужаса невероятным усилием воли, счастливо улыбаюсь и абсолютно по-хамски заявляю:

— Звучит не очень впечатляющее, особенно учитывая расстояние между нами.

— С шутками покончено, — в голосе слышится угроза.

— Нет, мы лишь дожидаемся десерта, — опускаюсь на пол, закрываю глаза.

Ярость побеждает страх, толкает на хлипкий мост, изувеченный временем и чередой недавних потрясений. Мост, соединяющий разум и чувства.

— Значит, мне светит подвал. За авантюризм. А как на счет Дианы? Какой приговор светит за ответы на чужие звонки? — гнев отнимает остатки самоконтроля. — Если моя ревность безосновательна, то чем ты занимался таким важным, что оставил телефон без присмотра?

— Принимал душ, — ровно и спокойно, без намека на эмоции.

— Прикалываешься? — в горле сухо.

— Ты просила правду, ты ее получила, — продолжает невозмутимо. — Понравилось? Понимай и принимай. Остальные вопросы останутся риторическими.

— Вот так просто сообщаешь, что потрахался и пошел в душ? — больно в сердце.

«Технически он не сказал, что трахался», — вставляет ремарку беспристрастный судья внутри.

— Могу послать Дорика и конспирацию, ср*ные планы на будущее и греб*ный бизнес, отменить свадьбу к чертям собачьим и никогда не приехать обратно, — ледяной озноб сотрясает тело. — Ясно? Вообще, никогда.