Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Здесь. Совсем недавно. Тоже в отеле. Словно замыкая порочный круг. Впервые теряя невинность по-настоящему.
— Чем? — повторяю с нажимом. — Отвечай.
Его язык обводит моё ухо, заставляя встрепенуться и поёжиться. Замереть в сладком предвкушении.
— Я тебя трахал, — следует ровное заявление.
Ну, спасибо.
Благодетель.
Уважил, осчастливил, вознёс до небес.
— И что же? — интересуюсь надменно, перехожу в атаку: — Теперь тебя трахнуть?
Лови гранату,
Знай наших. Трепещи в ужасе. Моли о пощаде.
Но фон Вейганд не намерен сдаваться, виртуозно путает карты лаконичным:
— Тр*хни.
Офигеть.
Либо я окончательно впала в старческий маразм, либо пора починить слуховой аппарат.
А как иначе?
Время неумолимо. Запал погас, кураж иссяк. Старею. Стремительно разваливаюсь по кускам. Былая слава померкла. Теперь даже в массовке сняться не пригласят.
Молодость проходит. Годы берут своё.
Двадцать четыре.
Жуткая цифра выглядит похлеще смертного приговора. Блистательная красотка остаётся в прошлом, на сцене возникает занудная брюзга. Анамнез ясен, диагноз неутешителен.
Нормального мужика точно не найду, навеки застряну в рабстве у психопата.
Трахни.
Нет, он бы это не произнёс.
Разве что под действием тяжёлых наркотиков. Или опорожнив годовой запас виски.
А вдруг это не он, а его брат-близнец, случайно потерявшийся в детстве? Или версия попроще — засланец от Мортона?
Тьфу, засранец.
Хм, засланный казачёк.
Короче, шпион.
В современном мире сделать пластическую операцию быстрее, чем в туалет сходить. Но вот с имитацией роста придётся тяжело. Не каждый парень под два метра вымахает. Такое трудно скопировать. Хотя ничего. Поработают над коленками, растянут на дыбе. Голь на выдумки хитра, а чокнутые лорды тем более.
— Завязывай со «спайсами» — настоятельно советует внутренний голос. — И прекрати смотреть мексиканские сериалы.
Печалька.
Просмотр мексиканских сериалов под «спайсами» — моё любимое развлечение, последняя отрада, яркая отдушина промеж серых будней.
А теперь что?
Трахни.
Сама мысль о возможности подобного выглядит абсурдной. Полный сюрреализм. Никакой привязки к действительному положению вещей.
Скорее кролик сожрёт удава, отечественный кинематограф поднимется с колен, а я стану самой богатой женщиной во Вселенной.
Прочищаю горло и выдаю вслух:
— Однажды пыталась. Купила плётку, затянулась в корсет, отрепетировала грозную речь перед зеркалом, — вздыхаю и подвожу итог: — Облажалась капитально.
Фон Вейганд неожиданно отстраняется, отпускает лишь на несколько мгновений, а после резко обхватывает за талию. Вынуждает подняться, прижимается сзади.
— Кто
Никто.
Инстинктивно облизываю губы.
Похоже, тебе и сейчас неплохо. Чувствую физически. Самой беспокойной частью тела. Той, которая вечно нарывается на приключения.
Телефон до сих пор у меня в руках. Значит, в зад упирается фотоаппарат.
Огромный, горячий, пульсирующий фотоаппарат.
Да, именно так.
Не отвлекаемся от повестки дня.
— К-как… — осекаюсь. — Как включить?
О мобильном не забуду.
Не надейся, не мечтай.
Держи слово.
— Очень легко, — трётся бородой о мою щёку. — Открой рот.
— То есть? — уточняю, нутром чую подставу.
— Выполняй, — повелевает коротко.
Подчиняюсь.
Исключительно ради любопытства.
— Умница, — хвалит за послушание.
Его пальцы медленно скользят по моим приоткрытым устам. Гладят и обводят, изучают территорию, закрепляют право собственности.
От этих прикосновений плавится мозг. Нет ни силы, ни желания сопротивляться. Хочется лишь таять и растворяться.
Невольно выгибаю спину. Отдаюсь течению, не пытаюсь остановить торнадо. Упиваюсь моментом.
— Высунь язык, — следует новое распоряжение.
— Что? — вырывается из груди приглушённый возглас.
— Дай мне свой язычок, — мягко повторяет фон Вейганд.
Наверное, стоит взбунтоваться или хотя бы насторожиться. Однако я не желаю думать и анализировать происходящее. Безропотно покоряюсь.
— Видишь, как просто, — он покрывает плечи небрежными поцелуями, с убийственной серьёзностью заявляет: — Открываешь рот, высовываешь язык, облизываешь головку…
— Какую головку? — выдыхаю поражённо.
— Члена, — бросает невинно. — Кажется так это по-русски — «головка члена»? Неужели ошибся?
Куда там.
Ошибаюсь только я.
Когда верю, что обойдётся без на*ба.
Ну, без грубейшего нарушения чётких условий обоюдной договорённости.
Хотя на*б звучит понятнее.
— Вообще-то, вопрос был про мобильный, — постепенно начинаю сатанеть. — Не увиливай, отвечай прямо.
— Если мне не изменяет память, мобильный понадобился, чтобы узнать про минет, — роняет с неприкрытой издёвкой, невозмутимо интересуется: — Закрепим теорию на практике?
— Так нечестно, — гневно цежу сквозь зубы. — Это мошенничество.
— А это, — ловко отнимает телефон, насмешливо заключает: — Вмешательство в частную жизнь.
Отстраняется и отступает в сторону.
— Забавно слышать такое от того, кто везде устанавливает камеры, отслеживает каждый шаг и собирает подробное досье, — парирую удар.