Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Ангелы плачут, ядовито-алые слезы стекают по дрожащим ресницам, крупными каплями падают на грешную землю. А дьявол смеется, упивается представлением.
— Хватит, — умоляю сдавленно.
— Что такое? — бросает с издевкой. — Тебе не нравится?
Открываю рот, но не решаюсь заговорить. Судорожно шарю руками по стене, царапаю гладкую поверхность. Ищу избавление, однако натыкаюсь на равнодушный холод.
— Ты пугаешь меня, — бормочу сквозь очередной стон.
И это чистая правда.
— Вряд ли, —
— Я просто, — замолкаю, не способна сформулировать мысль.
Просто идиотка.
Чокнутая. Безмозглая. Истеричная.
Самоубица, напрочь лишенная тормозов.
— Просто любишь злить? — он медленно обводит мои губы горячим языком.
— Просто люблю, — признаюсь честно.
Он ничего не отвечает.
Целует нежно и страстно, с благоговением, точно святыню. Едва касается, не дразнит, а дарит тепло. Щемящая ласка совсем не сочетается с его сокрушительными движениями, ибо яростные толчки безжалостно сотрясают распятое тело.
Невольно подаюсь вперед. Бесконтрольная дрожь охватывает каждый позвонок. Пальцы сжимаются, впиваются в широкие плечи.
Огненные нити сплетаются внизу живота, раскаленная сфера нарастает и взрывается пылающими искрами. Растекается внутри тягучим, кипящим возбуждением, однако не приносит удовлетворения. Вынуждает извиваться, взмолиться о продолжении.
Твердая плоть пульсирует во мне, движется, не ведая усталости, умело растягивает изощренную пытку, достигает бешеного ритма. Мышцы конвульсивно сокращаются вокруг огромного члена. Опять и опять. Грешница возносится к небесам.
По венам струится запретный кайф, разум обесточен.
Больше нет никаких слов.
Только я и фон Вейганд.
Маленькая девочка и ее голодный зверь.
Мы уже не говорим, не выясняем отношения. Наслаждаемся тишиной, разрываем реальность и сливаемся воедино.
Сползаем на пол, будто срываемся в пропасть. Утоляем жажду, распаляем похоть. Здесь нет людей, лишь дикие животные. Запреты рушатся, табу уничтожены. Идем ко дну, без шанса выбраться на поверхность.
Свет сменяется темнотой.
Не сразу осознаю, где оказалась. Требуется время, дабы сосредоточиться и оценить обстановку.
Невольно морщусь, дергаюсь.
Яркие лампы исчезают, прохладный кафель остается в прошлом. Теперь вокруг клубится густой морок.
Часто моргаю, пробую навести фокус, развеять сгустившуюся тьму. Тщетно. Провожу пальцами по гладкой шелковистой ткани. Очень смахивает на покрывало.
— Алекс, — шепчу, вглядываясь во мрак.
Понимаю, что лежу на животе. Осторожно приподнимаюсь. Становлюсь на колени, осматриваюсь.
Когда успела отключиться? Не помню, не отдаю отчета в происходящем. Растираю взмокшие виски, пытаюсь изгнать дурман из мыслей.
Помятое платье пропитано липким
— Алекс, — повторяю с долей волнения.
Черт.
Воспоминания отрывочные, пульс приходит в неистовство.
— Алекс! — восклицаю надрывно.
До боли знакомые пальцы накрывают мой рот, призывают заткнуться. После этого с меня стягивают одежду. Неспешно, постепенно, наслаждаясь процессом. Раздевают со вкусом, будто избавляют лакомство от упаковки.
Еще мгновение — и кровать пружинит, прогибается под тяжестью мощного тела.
Замираю в предвкушении, затаив дыхание.
— Ты знаешь, что я собираюсь сделать? — спрашивает фон Вейганд, прижимается сзади.
Господи.
Моя душа навечно заточена в адском пекле.
Изнываю от желания. Гигантский член упирается чуть ниже поясницы, но это совсем не страшит. Скорее заводит и подстегивает.
— Да, — уста трепещут. — Давай.
Я действительно хочу, чтобы он взял свое именно так.
Хочу, чтобы побывал везде.
Подчини. Покори. Уничтожь. Отметь несмываемой печатью. Выжги клеймо. Под кожей. На ребрах.
— Уверена? — уточняет вкрадчиво.
— Если скажу «нет», передумаешь? — возвращаю вопрос.
— Я не меняю решения, — его ладонь лениво скользит по враз напрягшейся спине. — И не прощаю предательство.
— Опять странные намеки, — нервно сглатываю. — Действительно считаешь, будто я способна на измену? Тебе? После всего? Реально подозреваешь? Сомневаешься в искренности чувств?
— Иногда достаточно молчания, — произносит с расстановкой.
Подталкивает вперед, давит между лопаток, принуждая выгнуться.
— Ну тогда накажи, — бросаю хлестко. — Заставь пожалеть.
Фон Вейганд шлепает меня по заднице, вынуждает приглушенно взвизгнуть. Намеренно не контролирует силу удара.
Восставший член трется о лоно, не спешит скользнуть выше.
— Пожалуйста, — кусаю губы. — Прошу.
Хнычу, комкаю простыни, пытаюсь плотнее прижаться к своему палачу.
Жар раскаленной плоти медленно проникает внутрь. Убивает и возрождает вновь. Овладевает, порабощая целиком и полностью.
Нет ничего.
Только ночь. Мощь мускулистого тела. Податливая дрожь. Кровожадный хищник и его законная добыча. Яркие маски, горящие под пылкими ласками.
Мир гаснет, меркнет, теряя краски.
Мы на пределе.
Занавес.
Глава 19.1
Люби меня, люби.
Жестоко. Жарко. Жутко.
Возвысь. Целуй. Боготвори.
Небрежно. Нежно. Не на показ.
Одурачь. Околдуй. Обмани.
Так умеешь только ты.
Люби меня, люби.
Молитва замерзает на устах, а в груди мучительно саднит. Стреноженное тревогой сердце не дает покоя ни на миг. Колючая пыль застилает глаза, горло сковывает немота.