Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Хватит тянуть. Пора отдавать долг. За каждый миг. Вдох. Всхлип. Вскрик. Без тебя. За каждую мою вспыхнувшую и погасшую жизнь.
Плати. Разрезай. Разрывай. Выламывай. Обдирай. Выдирай. Забирай. Всю. Целиком. А цензура пусть перекурит. В пекло скучные меры предосторожности.
Я хочу тебя. Всего. Всякого. В кровь. Под кожу. Я хочу тебя. Одичалого. Оголодавшего. Одержимого. Без наркоза. Просто стреляй уже.
Убивай меня.
Медленно. Быстро. Бешено. Яростно. Неистово. Неспешно. В ритме напрочь
Разрушай. Сокрушай. Камня на камне не оставляй.
Люби.
Жарко. Жутко. Жестоко. Как только ты один умеешь. Вгоняй во мрак, в бездну, в пропасть, в землю. А после возноси к небесам. Если и слепнуть, то вместе.
— Алекс, — шепчу, едва размыкаются наши губы, трусь щекой о его щеку, кайфую от тысячи морозных мурашек, корябаю нежную кожу о жесткую щетину. — Повтори, пожалуйста.
— Я дебил, — шумно втягивает воздух, вдыхает аромат моих волос. — И знаешь, это не так плохо. Пожалуй, даже приятно.
— Нет, — протестую поспешно. — Другое повтори.
— Что? — интересуется вкрадчиво.
— Ну, ты понял, — заявляю с нажимом. — Давай. Хотя бы еще разок. Я заслужила и больше, если честно. Слишком долго подобного откровения дожидалась.
— О чем ты? — неподдельное удивление, изумленно выгнутые брови.
— Слушай, — хмурюсь. — Я ведь никогда не понимаю с первого раза. Я и после десятого объяснения редко что понимаю. Поэтому просто сделай над собой усилие и повтори красивое признание опять.
Насмешливо хмыкает.
Вот скотина.
— Стоп, — начинаю заводиться. — Неужели зря диктофон включала? Давай. С чувством, с толком, с расстановкой. Иначе о чем тогда поведаем потомкам?
Фон Вейганд прижимается губами к моему лбу. Чмокает. Легонько. С долей издевки. Тонко намекает на зарождающееся безумие. Как бы советует расслабиться и ценить мелочи жизни, не требовать большего. Смириться и обтечь.
Ха. Нет. Никогда. Не на ту напал. Дожму даже мертвеца. Хитро. Коварно. Филигранно расколю абсолютно любого, пусть самого стойкого свидетеля.
— Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — выдаю скороговоркой, цепляюсь за широкие плечи, ногтями впиваюсь и царапаю. — Прошу. Скажи, скажи, скажи. Я тебя умоляю. Уж лучше по-хорошему признайся. Я же все равно не заткнусь.
Шах и мат. Фирменный метод. Запатентованный. Отмеченный мировыми экспертами. Обращайтесь — обучу лично. За пару жалких миллионов евро. Короче, за бесценок.
В общем, я канючу как умею. Готовлюсь довести до инфаркта нытьем. Повторяю мольбы по кругу и щедро сдабриваю показными рыданиями.
Хранит молчание. Вот сволочь. Крепкий орешек.
Ну, ничего. Я и не таких на чистую воду выводила. Тут главное — быстрота и натиск, безграничное тупое упрямство.
Ох, он еще запоет. Как миленький. В
— Помнишь, предложил секс прямо посреди прокатного цеха, — проявляю спонтанность, уперто пикирую противника первыми пришедшими на ум фразами. — Зажигательный грохот металла, задорные огни стана. Эротичные каски, соблазнительная спецодежда. Пьяные бригадиры, грязища вокруг. Казалось бы, сплошная романтика. Как же тут от разврата откажешься. Но даже тогда я тебе не сразу поверила, усомнилась в счастье.
— Помню, — усмехается. — Ты обернулась, будто другую женщину позади искала.
— Не жалеешь? — впиваюсь пристальным взором, прожигаю насквозь. — Выбор вышел сомнительный. До сих пор теряюсь в догадках, чем умудрилась пронять. Не красавица. Умом блистаю исключительно по праздникам. Очарование зашкаливает. Однако в целом весьма заурядный экземпляр. Для шефа-монтажника может и пойдет. А вот для барона, миллиардера, хозяина мира едва ли дотянет.
— Жалею, — в черных глазах безумствуют бесы. — Жалею, что затянул с приглашением. Не поддался рефлексу в первый же день.
— А чего ты хотел? — вопрошаю чуть слышно, закусываю губу.
— Намотать твои волосы на кулак, поставить на колени и выдрать в глотку, — скалится, жадно буравит горящим взглядом. — Вытрахать весь твой мозг. Выеб*ть.
— Алекс, — выдыхаю сдавленно.
Упираюсь ладонями в его мускулистую грудь. Трудно понять, чего хочу. Притянуть или оттолкнуть. Разорвать контакт. Прильнуть.
Я под ним. Распятая. Распахнутая. Ноги раздвинуты. Спина выгнута. Покорная рабыня готова к употреблению. Бери. Владей.
Почему медлит? Ждет согласия?
— Да, — роняю сдавленно, судорожно втягиваю воздух и, захлебнувшись кислородом, закашливаюсь от волнения, прочистив горло, прибавляю тверже: — Давай.
Ухмыляется. Слегка. Уголками губ. Едва уловимо. Тень веселья тает. В момент. Уступает победный трон голодному оскалу.
Глаза пылают. На дне взора таится густой сумрак. Тьма затягивает. Вовлекает. Увлекает. Внутрь. Вглубь. В зияющую бездну.
Огонь. Лед. Дикая стихия. Губительная. Обжигает дьявольским пламенем. Потому и манит. Искушает.
Неизбежно. Необратимо. Неукротимо. Против всех существующих на свете заветов. Против всяких законов логики.
Мы. Вдвоем. До скончания веков.
Наша история. Вызов богам. Наша история. Насмешка судьба. Досадный промах. Ошибка, которую никогда не исправить. Проклятая спираль.
То чувство, когда тебе вонзают нож в спину. Четко. Точно. Между ребрами. А ты оборачиваешься, улыбаешься и протягиваешь руки, чтобы заключить в объятья.
То чувство, когда в тебя разряжают полную обойму свинца. Стреляют на поражение. Выжигают. Уничтожают без жалости. А ты подставляешь окровавленные губы под поцелуй.