Плохие девочки
Шрифт:
– Я тебя умоляю, какая разница, – Марлена покачала головой и снова замолчала. Было видно, что ей было нелегко. Она сидела на этой лавочке, как на обломке утонувшего корабля. Дрейфовала в ожидании какой-нибудь лодки, бледная и замерзшая.
– Так что, пойдем ко мне? – я потерла ладонью о ладонь.
– Нет, подождите. Я лучше здесь, – бросила она и посмотрела на нас с Карасём. – Я сегодня разговаривала со Стасом Дробиным, – и снова запнулась.
– Да? – бросили мы. – И что он сказал? О чем вы говорили? – потому что самой ей явно было тяжело говорить.
– Мой муж заверил меня,
– Ничего себе, – возмутилась я, а Сашка внезапно побледнела как мел. Но Марлена махнула на нас обеих рукой и продолжила:
– Он клялся здоровьем детей. Я просто не представляю, чтобы кто-то мог врать вот так! – она болезненно вздрогнула. – Но я спросила его, почему Дробин тогда сломал ему руку. Ведь такие вещи не делаются просто так. Он покраснел от ярости и сказал, что я все это просто придумала себе. Что на самом деле это был просто несчастный случай. Что они столкнулись в офисе и что он, мой муж, просто упал.
– Ага. Поскользнулся, упал, очнулся – гипс, – фыркнула я. Сашка молчала.
– Он прямо потребовал, чтобы я поговорила с Дробиным. Это звучало разумно. Если уж Стас, как вы сказали, застал бы его с кем-то, уж он бы мне это рассказал, верно? И вряд ли бы он после этого продолжал работать с моим мужем, верно? – Марлена говорила сумбурно, сбивчиво. Было видно, как много раз она прокручивала все эти мысли, эти разговоры в своей голове. Как трудно было ей даже думать об этом.
– Марлена, понимаешь… тут все очень непросто, – пробормотала Саша, но Марлена вдруг резко взмахнула рукой и посмотрела на нее глазами, горящими огнем.
– Подожди. Я хочу договорить. Он сам набрал телефон Дробина, сам дал мне трубку. Это было часа два назад. И он ни капельки не волновался. Я спросила, почему, а он сказал, что это потому, что у него совершенно чистая совесть. Что его совесть чиста! Понимаете?! И дал мне Стаса. Который, как вы утверждаете, все видел своими глазами. Разве такое возможно? Стас сказал, что Анька Сухих меня ненавидит. Что она сама пыталась заигрывать с Ванькой!
– Ничего себе, – хором ахнули мы с Карасём.
– Да-да. Он смеялся, говорил, что у Сухих настоящая мания – выйти замуж. После того, как он от нее ушел (не смог выносить ее истерик), она помешалась на идее развалить мою семью. Но главное, он сказал, что, как бы ни стыдно ему было в этом признаваться, он сам, Стас, виноват перед тобой, Саша. Виноват страшно, потому что изменил тебе с твоей подругой. И что он теперь жалеет об этом и хочет сделать все, чтобы спасти вашу семью.
– Ну, Стас! – Сашка хлопнула себя по бедру. – Ну, надо же. Какое самообладание.
– Ты мне можешь объяснить, зачем ему заниматься самооговором? Ты мне можешь объяснить, почему ты меня избегаешь все это время? Что происходит вообще? И почему вы, девочки, поверили Сухих? – спросила она зло.
Сашка начала было что-то
– Подождите, девочки. Дело не в этом, Марлена. Что бы мы тебе сейчас ни сказали, вопрос заключается в том, почему ты приехала сюда. Ведь тебе же все объяснили, верно?
– Верно, – она как-то механически тряхнула головой, но на лице ее, синюшном от холода, отражались самые разные эмоции и мысли, главная из которых – беспокойство. – Они объяснили. Стас все подтвердил.
– Тогда почему ты здесь? Если следовать логике твоего мужа, мы все равно тебе наврем. Из зависти или из-за чего еще.
– Возможно. Правда, я никак не могу представить себе, зачем это тебе-то нужно. Ты что, тоже хочешь увести у меня мужа? Не получается, когда у тебя на кухне такой приятный Тимофей.
– Совершенно верно, – подтвердила я.
– Тогда где правда? – крикнула она. – Знаешь, Галя, я устала. Мне просто нужно знать правду. И потом, я не знаю, почему, но я не верю Стасу. Я не понимаю, зачем ему это, но я ему не верю. И это самое, самое странное. Ну, нет у него ни одной причины мне врать, но мне почему-то кажется, что он врет.
– Тебе кажется правильно, – снова подала голос Сашка, и на этот раз я не стала ей мешать. Она стояла перед Марленой, сжавшаяся в один напряженный комок, и каждое слово у нее выходило с усилием. – Он тебе врет. Однажды он попросил меня привезти ему ноутбук на работу, он его забыл, но сказал, что он очень ему нужен…
– Я прошу тебя, воздержись от подробностей. Я не уверена… я могу не вынести, – прошептала Марлена. Ее глаза были такие больные, такие несчастные. Я практически захотела стукнуть Караську дубиной по башке. За все то зло. Но она продолжала говорить:
– Знаешь, я действительно тебе завидовала. Уже давно я смотрела на тебя и думала только об одном: почему она, а не я. Я теперь понимаю, что именно поэтому – тебе бы никогда такие мысли в голову не пришли. А мне пришли. И когда я приехала в офис, а Ваня… то есть Иван, извини. Иван предложил мне выпить кофейку с дороги. Я была усталой, а Стас, оказывается, уехал и без ноутбука. Мы разговорились. Потом Иван предложил подвезти меня до дома, и я, конечно же, согласилась. Я не имела в виду ничего плохого. Просто подумала: что тут такого? Кому от этого будет хуже? А у меня будет маленькая гадкая тайна, и я уже никогда не буду ТАК мучиться, глядя на тебя. Никто ничего не узнает, но твоя жизнь в моих глазах уже не будет такой идеальной.
– Да она никогда и не была идеальной. Она совершенно обычная – моя жизнь.
– Это сейчас она обычная. И даже сейчас – все равно другая. Я знаю, ты меня ненавидишь, но я тебя зато теперь уже снова люблю. Я так тяжело болела, всей этой завистью и грязью. Я пыталась убедить себя, что дело в тебе. Что ты на самом деле другая, что он с тобой несчастлив, что ему нужна иная.
– Конечно же, ты, – вставила Марлена с горечью.
– Конечно же, все банально. В один прекрасный день Стас приехал на работу в неурочный час и застал нас, раздетых, в переговорной комнате, на кожаном диване. И конечно же, это был всего лишь секс, которого ни одному мужику никогда не бывает достаточно. Я поняла это, когда увидела его глаза.