Плохие Манеры

Чинара

Глава 32

Не понимаю почему волнуюсь, когда выхожу из подъезда.

И зачем я только накрасила ресницы…

Хорошо хоть блеск стерла. Увидела его сияние в зеркале лифта и срочно достала из кармана пальто салфеточку, а затем ожесточенно прошлась по губам.

Пришлось повторить действие пару раз, благо спуск с шестнадцатого этажа давал время на правку ненужного макияжа.

Это все Катя виновата с ее необоснованными намеками, а еще Янка. Конечно, опыта общения с противоположным полом у нее больше, чем у ее старшей сестры, но

ее методы понравился-заверните-берем, я не поддерживаю.

Тем более наставник не то чтобы мне очень нравится. У нас просто немного наладились отношения вот и все. И встреча сейчас с ним исключительно по учебе.

Смотрю на свои губы и негодую. Блеск исчез, но из-за моих интенсивных стараний, рот теперь красный, словно я себя яростно щипала или кто-то меня самозабвенно покусывал в губы.

Когда я думаю, а не вернуть ли снова блеск, лифт останавливается, и его двери открываются, сообщая, что мое время на раздумья закончилось.

Выхожу из подъезда, замечаю припаркованную машину наставника и иду к ней. Нервничаю. Сама не понимаю, с чего вдруг во мне столько волнения?

Ветров стоит в своем бежевом пальто спиной ко мне, но оборачивается сразу же, расслышав мои шаги. Лучше бы он так и стоял — спиной. И здоровался бы тоже спиной. Потому что, когда он поворачивается ко мне лицом, в меня в ту же секунду ударяет заряд, а сердце вдруг ухает к горлу и обратно.

Сейчас я не настроена воинственно и не боюсь, что меня собираются втихаря грохнуть, а потом профессионально закопать где-нибудь под Воронежем, мы же вроде как установили перемирие. И, наверное, поэтому мозг усиленно сопротивляется фразе «это все тот же придурок» и активно предлагает иную, более усовершенствованную формулировку, рассыпая над ней розовые блестки с сердечками: «кавайнейший красавчик, омномном». А затем и вовсе предательски плавится, когда Дима приветливо поднимает руку и улыбается.

Мне же не мерещится это сияние вокруг его фигуры? Точно нет. Вон те три бабули, сидящие на скамейке, тоже подвисли.

Так, собрались. Бабули, неужели парней раньше не видели? Вы меня еще больше в пучину непонятных сомнений толкаете.

Надо просто подойти, тоже поднять руку и улыбнуться.

Ничего сложного.

Это не высшая математика и даже не бух учет.

Но почему собственное тело ощущается так, словно я робот, пока еще не подключенный к важной схеме, в которой прописаны основы функций по движениям?

Вот почти поравнялась. Я молодец, спокойна и дышу без задержек. Поднимаю руку и говорю:

— При… — закон подлости никогда не дремлет. Надо всегда быть на чеку.

Камень под сапогом возникает неожиданно и вдруг становится ощутимым препятствием. Нога непредвиденно подворачивается, мое лицо скорее всего удивленно вытягивается, а тело готовится мешком грохнуться к ногам встречающего меня красавчика, то есть — наставника. Наставника я хотела сказать!

Но неминуемой встречи с холодной землей не происходит. Крепкие руки хватают меня за плечи, а через секунду я оказываюсь прижата к твердой мужской груди. Точнее к черной водолазке, за которую зачем-то начинаю инстинктивно хвататься, так как мозг все

еще уверен, что нас до сих может поджидать затаившийся камень-подлец.

В нос бьет запах древесного парфюма, кондиционера для белья и еще нещадный аромат грейпфрута. На секунду проносится предательская мысль, что, если бы еще присутствовали нотки яблок… тогда.

Но времени на размышления нет. Руки Ветрова вдруг крепко меня обнимают, прижимая еще ближе к наставнику, а около уха я ощущаю горячее дыхание, вместе с которым в меня выстреливает бархатная стрела, вонзающая одним словом:

— Испугалась? — и вроде он не просит раздеться и не говорит ничего такого. Но звучит так интимно и пугающе приятно, что меня накрывает волна жара, а сверху на нее с грохотом падает стыд. Ведь я давно уже стою, спасенная от коварного камня, решившего перейти мне дорогу, но зачем-то, крепко вцепившись в парня, даже не думаю от него отодвигаться.

Вдруг папа сейчас из окна кухни на нас смотрит?

Эта мысль отрезвляет получше кипятка, и я, словно ошпаренная, нервно трясу головой, не своим, вдруг севшим голосом говорю: «н-нет» и наконец отпускаю поруганную моими руками водолазку. Хмурюсь, замечая заломы, и неосознанно пытаюсь пригладить места моего захвата руками, когда слышу глухое:

— Оставь, мне нравится.

На секунду застываю.

Это как, если бы кто-то вначале ошпарил кипятком, а следом еще кинул кипятильник. Отпрыгиваю от наставника и, откашливаясь, начинаю поправлять уже свою одежду, волосы, особенно рукава пальто. Да, вот рукава надо еще раз пригладить и еще.

— Спасибо, что спас от падения. — стараюсь не смотреть в его глаза.

Я же очень занята рукавами. Ожидаю от него какую-нибудь шуточку или команду, но получаю только:

— Тебя приятно спасать.

32.1

Мы едем уже минут двадцать, и моя уверенность в направлении дает сбой, когда мы пропускаем поворот для пути в университет.

— А мы разве не в универ едем? — спрашиваю я.

— Нет. — спокойно отвечает Ветров. — Выходные же.

— Но я думала, мы там будем заниматься?

— Нет.

— В кафе? — неужели Катя была права?

— Там может быть шумно.

Тогда куда мы едем? Не в бункер же он меня везет? Запрет и будет пытать задачками? Может, зря я так просто, без выяснения деталей, согласилась сеть в его машину. Не зря народная мудрость говорит, что надо на берегу договариваться. На берегу, Мила, а не в лодке, когда ты уже на середине глубокой реки.

— Едем ко мне. — буднично информирует он, останавливаясь на светофоре.

— К тебе? Зачем? Как это к тебе? — у меня еще имеется целый список вопросов, но среди них слишком много волнения и междометий, так что меня пока устроят ответы хотя бы на эти.

— Потому что там нам никто не помешает.

Вот вроде мой наставник больше не пугает меня, но эта его фраза настораживает.

«Анатомия тоже интересный предмет, — восклицает в голове Катин голос, — Особенно при предметном подходе к вопросу.

И я начинаю представлять такое…отчего кровь приливает к щекам.