Плохие слова
Шрифт:
— Точно! — подтвердил Гаврюша. — А как вы узнали?
— Зеркало заднего вида в очках, — объяснил пассажир. — С регулируемым углом наклона.
Гаврюша уважительно кивнул и затрепетал от смутного прикосновения к чему-то опасному и взрослому.
— Ну и что же мы теперь будем делать? — негромко, как бы про себя, рассуждал пассажир. — Доплюнуть до него в ответ мы не сумеем. Кричать и ругаться — недостойно, это чмо только порадуется. А сделаем-ка мы вот что! — С этими словами незнакомец быстро достал из-за пазухи пистолет, одним движением навернул на него глушитель
Бежевая шляпа свалилась с головы злополучного Сергея Анатольевича, и сам он рухнул, как подрубленный столб.
Прохожие не сразу поняли, в чем дело, и лишь вытекшая из упавшего тела кровь разогнала их врассыпную.
К телу бросились двое сотрудников в штатском.
— Класс! — восхитился Гаврюша. — А давайте ментов тоже перебьем!
— Это, пожалуй, будет лишнее, — сказал пассажир и бросил пистолет в воду.
Гаврюша ахнул.
— Жалко? — догадался незнакомец.
— Конечно!
— Самому жалко. Беретта, тысячу двести баксов отдал. Но выхода нет. На пристани скорее всего будут шмонать.
— Я вас не выдам, — пообещал Гаврюша.
— Еще бы ты меня выдал! — криво усмехнулся пассажир. — Жить-то небось хочется?
Гаврюша едва не написал в штаны, но смелость все же не совсем оставила его.
— А вы, дяденька, киллер? — решился спросить он.
— Точно. Чистильщик первого класса Петр Шнуров, — представился таинственный пассажир. — Про Леона фильм смотрел? Вот примерно такая же работенка. Только безо всяких дешевых понтов типа молока и переносной пальмы. Хочешь, тебя научу? Вроде как Леон ту девчонку.
— Хочу! — загорелся Гаврюша. — Только вот я боюсь, что мама…
— Маму твою мы пришьем, не волнуйся, — успокоил его Петр. — Только не сегодня, наверное, а через день-два.
— Правда?! — В первый момент Гаврюша обрадовался, но затем маму стало жалко.
— Это обязательно, — построжел Шнуров. — И папу тоже.
— Папа с нами не живет, — быстро сказал Гаврюша, пытаясь спасти хотя бы отца.
— Не имеет значения. Всех переколем: бабушек, тетушек, братишек двоюродных. Ничего не поделаешь, такие правила. Нравишься ты мне, пацан. Я из тебя настоящего бойца сделаю.
Гаврюша зарделся. Родственников, конечно, жалко, особенно голубоглазую кузину Лену Перепелкину, но стать настоящим киллером хотелось очень. В школе все обзавидуются. А кое-кому и несладко придется.
— Там уж сам найдешь, кого порешить, — будто прочел его мысли Шнуров. — Наверняка во дворе или в классе есть какой-нибудь козел-переросток.
— Есть один…
— С него и начнем. Имя и адрес.
— Мишка Рыжий. То есть не Рыжий, а Котов. Живет в нашем доме на девятом этаже.
Шнуров усмехнулся:
— Нет, брат, так не пойдет. В каком таком нашем доме? В какой квартире? Рыжий, говоришь? Это хорошо, примета заметная. Что-нибудь еще?
— Здоровый он. На голову выше меня. Кикбоксингом занимается.
— Кикбоксингом, говоришь? Тоже хорошо… Как мочить будем?
— Не знаю, — растерялся Гаврюша. — А как можно?
— Да как угодно. Только без особых
Гаврюша обрадовался.
— Вы мне поможете? — спросил он. — А то вдруг я чего-нибудь напутаю…
— Помогу, — великодушно пообещал Шнуров.
Сергей Анатольевич выжил. Пуля прошла навылет в каких-нибудь сантиметрах от сердца, но скорая медицинская помощь сделала свое дело — Сергей Анатольевич лежал на больничной койке, гадая, кто мог его так ловко подстрелить.
Ясно было, что это профессионал — не дрогнул, когда плевок попал ему на голову, взгляд поднял лишь на миг, чтобы выстрелить. Хотя, к счастью, не очень высокого класса стрелок: с такой дистанции бить надо наповал. Или что-то ему помешало. Может быть, правда просто хотел попугать. Зато мальчишку Сергей Анатольевич рассмотрел хорошо. Это мог быть либо Саша Мергулин с улицы Академика Кренделя, либо Гаврик Пуговкин из нового микрорайона Северное Барабутово. А уж через мальчика можно будет выйти и на загадочного беспредельщика.
Неожиданное и нелепое ранение смешало все планы Сергея Анатольевича. Отложена на неопределенное время оказалась важная поездка, о легкомысленном плевке и последствиях этого стало известно начальству и сослуживцам. Над Сергеем Анатольевичем посмеивались, и оставаться неотомщенным он не собирался.
Родня юного Пуговкина сопротивления почти не оказала.
Гаврюша перенес инициацию стойко, плакал мало и в конце даже помогал прятать тело Лены Перепелкиной.
— Молодец, пацан, — хвалил его Шнуров. — Хорошую смену я себе нашел. Скоро ведь пора на покой, а смены нет.
— Вы уж, дяденька, не скромничайте, — отвечал враз повзрослевший Гаврюша. — Какой там покой, я даже в кино такой классной работы не видал. Леон вам и в подмастерья не годится.
— Э, нет, годы не те, — притворно вздыхал польщенный Шнуров. — Вот раньше, это да, раньше я белке в глаз с первого выстрела попадал! Сейчас только со второго-третьего. Ладно, давай теперь кумекать, как твоего Рыжего пришить.
Ребята во дворе почувствовали перемену, произошедшую с Гаврюшей. Некоторые стали шептаться о невысоком коренастом чужаке, одетом, несмотря на летний зной, в темный плащ. Некоторые догадались связать появление незнакомца с внезапным исчезновением Гаврюшиной семьи.
Даже Рыжий больше не лез, а, напротив, старательно присматриваясь, обходил Гаврюшу стороной.
Гаврюшина ненависть к нему ослабла.
— Это не важно, — рассеял его опасения Шнуров. — Ненависть в нашем деле вообще штука лишняя. Жертву свою ты должен воспринимать спокойно, без надрыва. Ты что думаешь, срезал бы я этого козла на мосту, если бы стал нервничать и суетиться? Да ни в жисть! А тут — хлоп! — и нету человека!
Сергей Анатольевич презрительно фыркнул и поправил наушник.