Плохие слова
Шрифт:
— Помариновать, значит, нас решил, — беспокойно сказал Шнуров. — Так я и знал. Ну-ка, Гаврюха, вот тебе ТТ, иди на всякий случай за люком встань. Просто спрячься, как я учил, и держи вход под прицелом.
Гаврюша благоговейно взял пистолет, выбросил и поймал на лету обойму, передернул пустой затвор.
— Не выпендривайся, — сдерживая улыбку, предостерег Шнуров. — Дело нешуточное.
Гаврюша вколотил обойму обратно, загнал в ствол пулю.
— Все будет чики-брики, дяденька. Мышь не проскользнет.
«Хорош
Рыжий осторожно поднялся по ребристым арматурным ступеням.
Люк закрыт.
Там они. Шнуров в винтовку вцепился, глаза слезятся, мошонку свело от напряжения, а пацан, скорее всего, люк караулит. Да, жалкая картина — престарелый снайпер. Как он таким дураком дожил до столь почтенных лет?
Рыжий быстро вышиб люк и, уклонившись от двух беспорядочных пистолетных выстрелов, перекатился, сшиб Гаврюшу и выставил его перед собой, крепко схватив за волосы.
Шнуров уже стоял напротив с нацеленной винтовкой, но Рыжий понимал, что, если не выстрелил сразу, не сделает этого и теперь.
— Шнуров! — жестко сказал он. — Ты все равно труп. Ты даже не знаешь, кого ты тогда со своего парохода подстрелил. Пожалей пацана. Если дергаться не станешь, он будет жить. Не знаю как, но будет.
— Дяденька! Стреляйте, дяденька! — тонко завизжал Гаврюша.
Рыжий сдавил ему шею.
— Тихо, сучонок!
— Полегче, Рыжий, полегче, — спокойно сказал Шнуров. — Ты ведь, при определенных обстоятельствах, тоже труп. И обстоятельства эти ты знаешь.
— Шнуров, ты очень большим людям дорогу перешел! Сейчас сюда вертолеты прилетят!
— Прилетят, Рыжий, обязательно прилетят. Только вот куда? Я как раз сейчас волну органов слушаю, так они только что послали еще один отряд специальных агентов прочесывать территорию вокруг мусорных ящиков. Похоже, ты у них один такой умный. Так что мы здесь с тобой сами по себе. Ситуация патовая, согласись.
Рыжий закусил губу.
Блефует? Не похоже.
Кажется, Сергей Анатольевич промахнулся.
— А Рыжего твоего сдали, — доверительно сообщил Сергей Анатольевич. — Да, увы, сдали. У наших сегодня была важная встреча в коллегии авторитетов. Результаты очень хорошие. Мы берем у них этого Шнурова, адвоката юго-западной семьи Билли Березника, и всех, кого заметем по одному адреску сегодня ночью. За все это отдаем только нашего Рыжего. Неплохо, правда?
— Да, очень, — согласилась Лена Перепелкина. — С чего это они нам Березника сдают?
— Ну, кое-какие данные на него появились. Мы ведь тоже работаем, без дела не сидим, — прихвастнул Сергей Анатольевич. — Тебя, говорят, в первый отдел забирают?
— Забирают, — не удержалась от кокетливой улыбки Лена Перепелкина.
— Эх, завидую. Поездишь по миру. Может быть, даже с Бондом увидеться доведется. Или к самому Исаеву в Южной Америке на аудиенцию попадешь. Ему, говорят, генералиссимуса дать собираются. Бормана, наконец, нашел, а это вам не фунт изюма!
— Бонд меня, знаете ли, все же больше интересует. Исаев старомодный какой-то, очень уж он серьезно о секундах
— Хе-хе, понимаю. Хотя предупреждаю: Джимми — говнюк порядочный. Машу Иванову в шестьдесят третьем году в две секунды у нас увел, а как расколол ее, так сразу и бросил. А Маша ого-го какой агент была. Меня как раз за это дело из первого отдела турнули. Но, смотри, это между нами. О женщины, вам имя вероломство!
— Лорд Гамлет?
— Кто-то из них. Да, Леночка, правильно вас в первый отдел берут. Что вы, между прочим, сегодня вечером делаете?
— Встречаюсь с информатором Владимиром Протуберанцевым, полковник.
— Ах, ну да. Любви все возрасты покорны, но юным девственным сердцам, хе-хе…
Володя прошел собеседование, тесты и легко согласился стать информатором.
Теперь больше всего на свете он хотел переговорить с Леной Перепелкиной.
— А ведь тебя, Рыжий, сдали, — после напряженного получасового противостояния сказал Шнуров. — Эти массовые походы к мусорным ящикам в эфире, они ведь для отвода глаз. По радио специально утечку пустили, чтобы ты сюда ко мне сунулся и мы друг друга перебили.
— Я так не думаю.
— Эх, Мишаня, если бы ты им был хоть на грош нужен, вертолеты сели бы на эту крышу, еще когда ты брюшной пресс в зале качал. Нас с тобой друг на друга разменяли. Вряд ли впрямую, такой старичок, как я, не стоит молодого крепкого агента. В японского посла ведь ты стрелял, да?
Рыжий на секунду замялся.
— Нет, я там дублером был. Ты к чему ведешь?
— А вот к чему. У нас есть готовые пути отхода. Прямо сейчас можно дать пацану пистолет с одним патроном и под его присмотром выкинуть наше оружие вниз. А потом бежать. Всем вместе. Из города мы тебя вывезем, но дальше ты нам на хрен не нужен. Но смотри, бежать тебе обязательно надо. Раз уж про тебя сейчас договорились, рано или поздно все равно отдадут. Еще, не дай бог, живым к нашим попадешься, тогда тебе лучше с этой крыши прямо сейчас сигануть.
Рыжий с горечью понимал, что Шнуров прав.
Его сдали.
— Ну? Дай малышу патрон. А потом пушки вниз, парня на заднее сиденье и рвем когти.
— Обманешь ведь, Шнуров.
— Нет. Слово чистильщика, винтовку на счет «три» брошу. Но и с тебя слово.
— Что ж, слово специального агента.
Рыжий отщелкнул из пистолета обойму и далеко отшвырнул ее ногой.
— Держи пушку, Гаврик. А ты парень ничего…
— Да, Рыжий, я бываю ничего, — пролепетал Гаврюша, несмело беря пистолет.
Шнуров медленно отвел ствол от Рыжего.
Противник сделал то же самое.
— Ра-а-аз, — медленно сказал Шнуров, — два… три!
Снайперская винтовка и пистолет Стечкина одновременно полетели вниз.
Рыжий чуть улыбнулся. Неплохой, в сущности, мужик этот Шнуров.
— Идем?
— Погоди-ка секунду, — сказал Шнуров, — Гаврюха что-то сказать хочет.
Бледный Гаврюша сжимал в руках однозарядный пистолет.
— Ты меня прости, Рыжий, — сказал он ломающимся голосом, — но я-то ведь никакого слова не давал. Прощай! А ты, оказывается, тоже ничего. Только прикидывался скотом. Теперь ясно, служба…