Плохие соседи
Шрифт:
— Честное слово, Майк, я понятия не имела, кто он такой! До вчерашнего дня, когда он позвонил поговорить с тобой и представился — президент «Брэддон консолидейтид». Да мне и в голову не приходило... Представляешь, он в приказном тоне предлагал мне привести в порядок мой сад... — И остановилась, поняв по выражению лица Майка, что он ей верит.
Но вот выполнит ли она его просьбу:
— Хм, ты уж, пожалуйста, с ним поаккуратнее, не позволяй себе... ну, сама понимаешь.
Майк нервничает, это понятно: надеется получить заем. Она его успокоила, как могла, пообещала помнить об интересах фирмы даже во сне, не то, что в свободное
— Я просто никак не могла от него отделаться, чтобы предупредить тебя, и страшно обрадовалась, когда ты не поехал домой, а появился здесь.
— Да, получилось удачно, — радостно согласился Майк. — Сам чуть в обморок не упал: спрашиваю у Карен, чей это у нашего подъезда шикарный «ягуар», а она: «Какой-то мистер Тримейн приехал».
Около семи Пернел убрала со стола бумаги и отправилась домой. Соседского экипажа у коттеджа нет. Пернел принялась готовить себе ужин — и тут из соседнего дома послышались приглушенные звуки... Вот странно: что это она заулыбалась? Ведь не потому, что соседушка оказался дома, — вот уж нелепость! А машина его, видимо, в гараже. Ну и нечего о нем думать, что у нее, дел мало? И она занялась приготовлением чая.
Подошла к холодильнику за бутылкой с молоком — ох, да ведь у нее в доме побывал мистер Джонс: от молока не осталось и следа. Вполне очевидно, электрик решил, что приглашение подкреплять слабые силы чаем и кофе относится и к молоку. А ей самой сейчас так необходима хоть чашка чая. За стеной какие-то негромкие звуки — сосед... Нет, не тот случай, чтобы запросто одолжить молока... а, да ладно, в конце концов, в шесть утра появится молочник, не умрет же она за ночь.
Остаток вечера она посвятила окончательной отделке спальни. Теперь можно, наконец, здесь улечься спать, что она и сделала с великой охотой: трудный выдался денек. Проснувшись на следующее утро очень рано, она первым делом подошла к окну: все в порядке, бутылки стоят на дорожке перед домом — молочник приходил.
Дождик моросит, влажно, душно... Пожалуй, надо оставить окно приоткрытым. Пернел спустилась на кухню, поставила чайник и, не потрудившись даже набросить халатик на прилипшую к телу ночную сорочку — так отчаянно хочется чаю! — высунулась за дверь взять бутылку с молоком.
Беды ее начались с того, что молочник почему-то поставил бутылку не рядом с дверью, как обычно, а в нескольких метрах от нее. А, все равно никого сейчас поблизости нет. Пернел выскользнула наружу, подцепила бутылку вместе с запиской молочника, пробежала глазами сообщение — со следующей недели новые цены на апельсиновый сок, — повернулась к двери — и ахнула! Не успела она протянуть руки к двери, как та захлопнулась...
Пернел осталась, в полной растерянности, не веря глазам, перед плотно закрытой дверью, с бутылкой в руках. Вот так история! Что же теперь делать? Проклинать свою аккуратность: и зачем она вчера, едва приехав, забрала ключ от задней двери, оставленный электриком?.. Надо срочно что-то придумать, она попала в переплет, это ясно. Не стоять же здесь целый день, с бутылкой молока в руке... Машинально поставив бутылку на дорожку, вместе с запиской, она судорожно соображала: как проникнуть в собственный дом? Все окна на первом этаже плотно закрыты, пробовать открыть их — дело безнадежное. Окно спальни? Но, чтобы до него добраться, нужна лестница. Кажется, она как-то видела лестницу возле гаража Тримейна...
Стараясь
Проблему, однако, придется решать. Сосед ее, видимо, еще возлежит на своем ложе! Вот окно его спальни... Хоть бы какая-то польза от этого соседства: ну, спустился бы, что ли, помог ей... О чем это она думает? Опять несправедлива к этому человеку: Хантер Тримейн наверняка всю жизнь усиленно трудился, чтобы достичь такого положения в обществе, — имеет полное право отдохнуть хотя бы в воскресенье! Все время у нее эти переходы — то ненависть к соседу, то неистовое желание быть к нему справедливой. Ох, а она еще в таком виде! Спальни у него две, наверняка он спит в большой...
Беспокоить его ужасно не хочется, но ведь у него есть стремянка, она была уверена, видела! Что еще? Протопать в мокрой, липкой ночной сорочке полмили до деревни и сдаться на милость местного полицейского?..
Дождь припустил еще сильнее. Она открыла было рот, чтобы позвать Тримейна, как вдруг внезапное воспоминание молнией пронзило мозг: его субботняя гостья! О Господи! Очень возможно, и теперь он в доме не один и как раз... Волосы ее промокли насквозь, она в ночной рубашке... А, черт его побери! Что ей остается делать...
— Триимейн! Мистер Тримейн! — воззвала Пернел в полном отчаянии.
Безмолвие было ей ответом.
— Мистер Триимейн! — снова заорала она, подождала немного и опять: — Мистер Тримейн! Ха-антер!
Как же она его ненавидит: спит, спит мертвым сном... Обессиленная, девушка тупо уставилась на свои размокшие шлепанцы: сквозь них игриво проглядывала галька гравийной дорожки.
Первый камешек, брошенный в окно его спальни, не возымел никакого действия. За ним последовал второй, третий, четвертый, пятый... Никакого ответа! Будь он неладен, этот соня! Выбрав камень побольше, она изо всех сил швырнула его в окно. Тр-рах — стекло разлетелось вдребезги... В ужасе глядела Пернел на плоды своих трудов, когда в окне внезапно показался Тримейн с обнаженной грудью и мокрыми волосами — явно выскочил только из-под душа. Зашел, наверно, в спальню из ванной, а тут осколки стекла сыплются, извольте радоваться!
Не без усилия Пернел оторвала взгляд от широкой, поросшей волосами груди — и встретила холодный взор.
— Ну что же, добивайте! Чего вы ждете? — буркнул он.
— Я... у меня... дверь захлопнулась... — попыталась она оправдать нападение.
Тримейн оглядел ее всю, с плотно прилегавшей к телу тонкой, мокрой тканью сорочки и застенчиво прикрывающими грудь руками, заметил ехидно:
— Здорово! — и с шумом захлопнул окно — последние осколки вылетели на землю.
Так ему и надо! Пернел вдруг страшно обрадовалась. Пусть дождь льет целый день, пусть зальет постель в его спальне через это окно, без стекла, пусть ему будет так же мокро, как ей! Вот негодяй, не желает помочь! Кто в целом свете ей теперь поможет?!