Плохо быть мной
Шрифт:
Эстер захохотала.
— Я вообще опасная, милый!
— У нас будет вечеринка, — крикнул парень. — Подваливайте и обсудим, что у нас есть общего.
— Боюсь, ты не уйдешь оттуда живым, когда узнаешь, что общего у нас есть, — бросила Эстер.
— Я попробую. Хоть я и пай-мальчик, но готов подвергнуть себя риску. У тебя на лбу написано: «Самая аппетитная девушка в Калифорнии».
— Оно у меня везде написано.
— Дашь почитать? Слушай, по-моему, я влюбился! — Обе машины встали на светофоре, ему теперь было вольготнее болтать. — И мой друг рядом тоже, — продолжил он. — Сидит с видом, будто ему приснился
Дали зеленый, их машина снялась с места и ушла вперед.
Лезли включила радио.
— Опять хелло тем, кто с нами на волнах радио Сан-Диего, — обдал нас сладким дурманом сахарный голос. — Вас приветствует Секси Линда…
Эстер повернулась к подруге.
— У вас в Калифорнии есть фразы без слова «секси»?
— Очень редко. Здесь подумывают сделать артикль «секси».
— Итак, дорогие слушатели, — продолжал удушать сиропом голос, — если у вас приятный холодок или бабочки в животе, если вы готовы посмотреть в лицо настоящему приключению, если знаете, что сегодняшний день плавно перейдет в пламенную ночь, звоните Секси Линде, чтобы услышать ее напутствие. Ведь она любит вассссс!
— Выключи мазафакинг! — завопила Эстер.
Мы неслись по бегущему вдоль океана шоссе. К общежитию, где мы с Эстер должны были жить. Общежитие для иностранцев на одном из самых модных сан-диеговских пляжей. Место мы получили благодаря тому, что я русский.
Над нашими головами висело безвоздушное марево сан-диеговского счастья. Жара вставала крепостной стеной между приезжими и местными, защищая местных от вторжения. Мы подъехали к общежитию, стоявшему практически на океане. Океан отсюда выглядел до неприличия синим и аппетитным. Казалось, ты видел его таким тысячу раз. Потом понимал: в многочисленных туристических проспектах.
На приступке возле входа сидит блондинка мультяшной внешности и с опаской поглядывает на свои длинные ноги, словно смущенная тем, что они у нее такие стройные. Ей что-то увлеченно доказывает внушительный парень. У него настолько очевидная красота, как будто он служит стереотипу, устанавливающему, какие в Калифорнии должны быть красавцы. Не слишком ли рано я их обоих увидел? Может, я не заслужил так сразу налететь на этих аборигенов? Чувство, что дальше уже ничего не последует.
Эстер распахнула калитку в заборе, отделяющем общежитие от пляжа.
— Боже мой! — ахает она.
Переглядывается с Лезли. Они подталкивают друг дружку в бок. Вокруг ходят гибкие животные разных цветов и пород. Они состоят из мышц, сухожилий, глянцевой кожи и опасной, ловко сдерживаемой энергии. Колоритные мужики неслышно передвигаются по общаге, как пришельцы из другой галактики, еще не до конца привыкшие к земному притяжению.
У ног одного покорно свернулась гигантская чау-чау. На его плече татуировка швейцарского флага. Поглаживая пса, он болтает по-французски с жилистым негром. В разговоре то и дело проскакивает испанское «пута», из чего понятно — разговор о женщинах. Негр, с которым беседует швейцарец, хищно поводит глазами в желтых линзах. Из-за этого он совсем уж смахивает на пантеру. Он смотрит на Эстер.
— Приехала устраивать здесь беспорядки, детка? Пожалела бы меня! Я ведь немолодой человек, у меня сильно расшатанная психика.
Эстер хохочет, ей по нраву такой оборот дел. У негра вид, что он
Интеллигентный парень с дредами откладывает книгу, которую читал, и идет записывать наши данные.
— Вам здесь понравится, леди, — обращается он к Эстер с приятной улыбкой. — Здесь очень дружелюбные туземцы. Добро пожаловать в наш мир, черноглазая барышня. — «Черноглазую барышню» он, возможно, только что вычитал в книжке.
Мы поднимаемся на второй этаж. С лестницы видны океан и горизонт, который упирается в конец вселенной.
— Пойду разложу вещи, — весело бросила Эстер. — Твои тоже, не беспокойся. Иди на веранду, поглазей на красоток.
На веранде устроились итальянцы. Их бронзовые тела — не скульптуры эпохи Возрождения, а персонажи фильмов Лени Рифеншталь. Неподвижно и мрачно посматривают на проплывающих мимо девиц в бикини. По соседству сидят скандинавы из пропагандистских роликов сталинского времени про строителей коммунизма. Еще здесь тусовка израильтян, не угнетенных антисемитизмом. Красивые и смуглые, от их компании исходит средиземноморская беспечность. Очаровательная, похожая на сицилийку израильтянка улыбается мне. По ней бы пустил слюнки самый ярый нацист. Вызывает те же желания, что и любая сексуальная цыпа с любой части планеты. То, что они представители колен Израилевых, волнует их в последнюю очередь. Мой взгляд утыкается в горизонт. Дальше — конец вселенной.
От одинаковых домиков на берегу долетают звуки «Аппетайт фор Дистракшн». Черноволосые, похожие на Слэша[12], испанцы сидят и без выражения смотрят на то, как океан прибивает и откатывает волны. Точнее, обдолбанные, они весь день глядят даже не на воду, а просто перед собой. Они снимают лачуги, идущие вдоль променада. В отличие от английских доходяг, они не думают о несовершенстве мира — просто сидят.
Напротив общаги главная маргинальная тусовка пляжа. Покрытый татуировками парень бьет себя по голове и воет как пес. Он умеет выть как собака — это его единственное ноу-хау.
— Мы с другом организуем рейв, — произнес швед-качок. — Только там не будет никаких наркотиков.
Ясно, что он с большей охотой организовал бы оздоровительный кросс, но маргинальная сан-диеговская тусовка обязывает его заняться хотя бы рейвами.
— Рейв без наркотиков? — переспросил я. — Это как публичный дом без секса.
Все стали смеяться. На веранду вышла Эстер. Я показал на маргиналов.
— Пойдем познакомимся? Глотнем местной жизни. А то мы пока туристы.
— Почему из всех людей тебя тянет именно к таким?
Я принял важный вид.
— Ученики Христовы в каком-то смысле тоже были бомжами. Им голову было негде преклонить, забыла? Я себя ощущаю нормально, только когда я с такими, как эти.
— Какого ты высокого о себе мнения, — улыбнулась Эстер. — Думаешь, ты князь Мышкин? — Она нежно погладила меня по ноге. — Не обольщайся. Единственное, что у вас общего с князем, — вы оба идиоты. Ладно, если тебе так приспичило развлекаться с низами общества, пойдем.
Разношерстная компания сразу предложила ей место. Мы сели, я обнял ее за талию, обрел свой статус: быть ее молодым человеком. Песок блестит множеством своих зернышек под светом садящегося солнца. Можно рассмотреть каждую песчинку.