Плохо быть мной
Шрифт:
— Хочешь остаться с ним? — Эстер кивнула на Стиви. — Ну ладно, — сказала она, когда поняла, что я правда никуда не собираюсь идти.
Глядя на удаляющихся Эстер и Салиха, я еще острее пожалел, что остался один. Знакомство с Салихом мне льстило. Я даже был немного польщен, что у Эстер с Салихом появилась какая-то связь.
Я не знал, подходить к Стиви или нет. Его лицо почти изгладилось из моей памяти со вчерашней вечеринки. При этом он выглядел, как старый знакомый — слишком старый, как и все тут. Стиви махал мне агрессивно, немного по-хозяйски. Как будто я был обязан подойти. Я послушно побрел к нему.
Рядом
— Что происходит, мэн? — спросил я с деланно развязной интонацией.
— Да вот думаем пойти с Бетси в кино, — ответил он.
— А что, скучно сидеть на пляже весь день? Здесь вообще как?
— Отвратно, примерно так. Брошу все, махну в Нью-Йорк. Адекватный город с вменяемыми людьми. Можно сказать, Европа. Здесь пахнет неотесанностью первобытных племен. Бывал в Нью-Йорке?
— Прожил там последний год.
— Оно и видно, — сказал Стиви. — Видно, что ты адекватный мэн. Полечу самолетом в Большое Яблоко на раз-два.
Для меня в Джей-Эф-Кей уже расчистили отдельную посадочную полосу. А не полечу, так автостопом. Полетами меня не удивишь — работал в аэропорту. У нас там одна секс-бомба работала — я ее чуть в рентгеновский аппарат не засунул. Думаю, хоть так посмотрю на нее без одежды, раз в реальной жизни не получается. Вот и Джеки, — произнес он.
Джеки — костлявый парень с сережкой в губе, который рассказывал, как бы он поступил с трупом своей невесты, если бы ему пришлось ее грохнуть, брел в нашу сторону неровной походкой. Сел рядом с нами на корточки, не сказав ни слова. Сидел и смотрел вдаль с видом, будто давно сидит и смотрит вдаль. Стиви и Бетси захихикали, решив, что то, что Джеки так сидит, смешно.
— Здесь как-то гламурно, не находишь? — начал я разговор с Джеки.
— Парнишка что-то сказал? — спросил Джеки, обращаясь к друзьям и глядя мимо меня.
Стиви с девушкой засмеялись. Уже над нами обоими.
— Тупое место, — сказал я.
— Что говорит этот пацанчик? — снова протянул Джеки. — Он не болен?
— Он русский, — пояснил Стиви, давясь от смеха.
Стиви поднялся на ноги.
— Ладно, мы с Бетси в кино.
Я остался с Джеки.
— Ты откуда? Из Нью-Йорка? — начал он. — Мечтаю туда мотануть. Стиви говорит, что ждет не дождется свалить отсюда. Однозначно поеду с ним. Надо отсюда сматывать, пока есть силы. Я это твержу каждому. Здесь живешь с ощущением, будто рука попала в тиски.
Фраза про тиски показалась мне дежурной. Было впечатление, что среди здешних маргиналов модно роптать на жизнь.
— Сматывать надо от этого всего, — повторил Джеки с отвращением.
— У меня тоже такой девиз по жизни: сматывать, — сказал я. — Не в смысле самоубийства, а как бы укрыться от всего. Постоянная надежда, что в жизни что-то произойдет и все покатит по-другому. Не знаю — встречу кого-то, и все поменяется…
— Все равно, что руку зажали в тиски, — мрачно повторил Джеки. — Ни туда ни сюда.
— Все время жду чего-то нового, — волок я свое. — И, между прочим, уже встретил одного стоящего чувака.
— Кого это?
— Его чуть не посадили в Ливии.
— Ты о Салихе? — спросил Джеки. — Абсолютно чокнутый чувак. Отвязнее любого из здешних ямайских гангстеров. Парень не боится умереть. Башковитый, кстати. Много людей под его влиянием.
Джеки выудил из песка окурок и закурил.
— Вчера его полиция забрала, —
— Алим? Кто это такой?
— Не важно, — ответил он, поежившись. — Уж кого лучше не знать, так это мазафакинг Алима! Видишь, как тут все мерзко? Поедем в Нью-Йорк, прочь от этой грязи, да, Миша?
— Как мы выживем в Нью-Йорке? — спросил я. — Что будем там делать? Побираться, что ли?
— Да хоть бы и побираться!
— Тебе есть где здесь жить?
— Раньше жил в центре помощи бездомным. Потом хозяин твоего общежития пожалел меня, взял к себе на работу. Убираю общежитие, вписываю-выписываю приезжих. За все это — бесплатное место в общаге. Живу рядом с твоей комнатой этажом ниже.
Я пожал ему на прощание руку.
— Давай как-нибудь сходим выпьем или в этом роде.
Джеки кивнул. Мы так и не успели подружиться. Чертова жара!
Я побрел к общежитию. Вошел в комнату и увидел Эстер. Она сидела в тишине и в пустоте, сосредоточенно о чем-то думала.
— Ты давно здесь?
— Где-то час.
— Почему не пошла меня искать?
Она не ответила.
— Тебе здесь не надоело? — спросил я. — Несколько парней хотят двинуть в Нью-Йорк вместе с нами.
Она никак не отреагировала. Сидела, не говоря ни слова.
— Единственный по-настоящему классный чувак здесь Салих, — опять начал я. — Но чтобы этот класс оценить, с ним надо сойтись поближе.
— Он нехороший человек, — неожиданно резко перебила Эстер. Я увидел, что ее губы дрожат. — Он нехороший человек. Может, и шикарный, и крутой, но нехороший. Поверь! — Она заплакала. — Бейби, — проговорила сквозь слезы, — обещай, что мы не будем с ним дружить! Обещай это ради нас! Ради нашей любви! — Она плакала и плакала. — Я так сильно люблю тебя! — сказала она, будто пыталась доказать что-то себе самой. — Больше всех на свете!
И хотя это признание казалось мне правдивым, я не испытывал того, что испытывал от подобных признаний раньше.
* * *
Через пару дней мы с Джеки все-таки пошли выпить — как-никак договаривались. Эстер прихватила с собой Лезли. Джеки повел нас в задрипанную забегаловку рядом с центром помощи бездомным, где когда-то жил. Лезли пьет, поэтому машину оставила у нашего общежития.
— Здорово, что вы приехали! — радостно говорит она. — Как будто новая жизнь, за которой я приперлась, только начинается. Если бы не вы, Калифорния так и оставалась бы для меня синтетической дырой, какой была до вашего приезда!