Плохой парень

Грей Р. С.

– Давай сначала посмотрим, как пройдет эта встреча, хорошо?
– Он кладет свою руку на мою и тянет меня вперед.

Меня раздражает, как быстро мы добираемся в конечный пункт назначения. Я бы предпочла еще немного поразвлечься, может быть, пит-стоп возле торговых автоматов, быстрый круг по концертному залу, но Йен настаивает, чтобы мы пришли пораньше.

– Что это?
– спрашивает Йен, пока мы ждем у кабинета директора Пруитта. Он показывает на здоровенную сумку у моих ног. Наверное, не заметил, когда я вытащила ее из-под стола в классе.

– О, просто выпечка.

– Почему у тебя ее так много? Эта сумка переполнена.
– Его глаза удивленно расширяются

–

Я не могла вспомнить, какой любимый десерт у директора Пруитта, поэтому приготовила их все.

– Все?

– Брауни, печенье, блонди, лимонные батончики и мини-пироги с орехами пекан. Когда я даю взятку, то даю ее жестко.

– Сэм, мы идем туда на встречу, а не на распродажу выпечки.

О, Йен. Для такого красивого парня он может быть таким тупицей. Когда через несколько минут мы входим в кабинет директора Пруитта, я открываю свои творения, и у нашего босса начинает течь слюна. Его пальцы-сосиски нетерпеливо шевелятся.

– Наверное, ты много думала о десерте хе-хе. Откуда ты знаешь, что я не могу устоять перед лимонными батончиками?
– говорит он с набитым ртом. Крошки сыплются на его стол, но ему все равно, потому что его переполняет любовь к моим угощениям. Я поворачиваюсь к Йену с самодовольной улыбкой и молча говорю: «Видишь? Может быть, до этого он собирался нас уволить, но теперь мы будем спасены благодаря этим крошкам печенья, которые он слизывает с пальцев. Поблагодаришь меня потом». Мы терпеливо сидим, пока директор Пруитт жует второй лимонный батончик, восторженно покачивает плечами «М-м-м-м», вытирает руки и откидывается назад, оценивая нас.

– Мне очень не хотелось вызывать вас сюда из-за такой глупости. Действительно, эта фотография была довольно забавной, особенно учитывая то, что последовало за ней - ну, за исключением…

Он не обязан говорить это; мы все знаем, что он говорит о Паулине.

– Да, - продолжает он, хмурясь.
– Сегодня мне пришлось отправить ее в отпуск. Это не то, что мы можем терпеть здесь, в Оук-Хилле.

О боже, он уже уволил одного человека? Может быть, он вошел во вкус к этому, и готов продолжать махать топором. Быстро соображая, протягиваю руку и расстегиваю маленький холодильник у моих ног.

– Холодное молоко, чтобы запить эти лимонные батончики?

– Это двухпроцентное?
– Его глаза расширяются.

– Хороший глаз. Вот, вы можете взять все.

Он глотает его, а когда снова заговаривает, его верхнюю губу украшают пенистые молочные усы. По крайней мере, если нас вот-вот уволят, я возьму это воспоминание с собой в бюро по безработице.

– Во любом случае, послушайте - со всем остальным, что происходит, я бы вообще не позвал вас сюда, но глава родительского комитета, миссис О'Дойл, пронюхала обо всем этом. Она взбудоражила нескольких родителей, и единственный способ успокоить их - это пообещать, что я прослежу за тем, чтобы были приняты надлежащие меры. Вот почему вы двое сегодня здесь.

– А в чем, по ее мнению, проблема? Мы оба взрослые, - замечает Йен.

– Так оно и есть, но, к сожалению, - он наклоняется, чтобы достать что-то из ящика стола... точнее, два каких-то предмета, - в трудовом договоре, который вы подписали во время инструктажа, говорилось, что ни один из вас не может вступать в отношения с другим сотрудником. Вы оба согласились на это условие.

Он проталкивает контракты в нашу сторону, и я с ужасом обнаруживаю, что он взял на себя смелость пометить соответствующий раздел неоново-желтым стикером. Мой Джон Хэнкок прямо здесь. Высохшие черные чернила блестят под флуоресцентным светом. Я даже не думаю, что прочитала контракт должным

образом, прежде чем подписать его. Я была слишком сосредоточена на Йене. Мы только что познакомились, и я все еще была на девяносто пять процентов уверена, что он был миражом. И все же, кого волнует подпись? Есть маленький инструмент, который я люблю Wite-Out (прим. пер.: корректирующая жидкость) - у меня даже есть такой в моем классе. Йен может сбегать (он быстрее) и в мгновение ока достать его. Я мило улыбаюсь и наклоняюсь вперед.

– Да. Ладно, я вижу, что мы подписали контракт, но разве все это не может быть решено сейчас, если мы раскроем, что встречаемся, и будем действовать осмотрительно?

Я подмигиваю - подмигиваю, мол, давай, помоги сестре. Мы приятели, друзья-приятели по лимонным батончикам.

Его лицо застывает.

– Было ли это письмо твоей версией благоразумия?
– спрашивает он.

Ну ладно. Все будет именно так. Мы играем жестко. Я откидываюсь на спинку стула и покорно складываю руки на коленях, жалея, что не могу вернуться в прошлое и вернуть то подмигивание.

– А как насчет Карен и Нила?
– спрашивает Йен.
– Они оба преподают здесь, и у них отношения.

– Они женаты. Это совсем другое.

Несколько секунд мы сидим молча, потом директор Пруитт вздыхает и протягивает нам последний листок бумаги. Это копия письма, которое миссис О'Дойл распространила среди других родителей родительского комитета. Моя неловкая фотография увеличена сверху, а внизу написано: «ЭТО ТОТ, КОГО МЫ ХОТИМ, ЧТОБЫ УЧИЛИ НАШИХ ДЕТЕЙ?» Она ведет себя так, будто я держу пенис у рта, а не невинную банку с взбитыми сливками.

– Я чувствую, что отчасти виноват в этом, - говорит директор Пруитт, тяжело нахмурившись.
– Может, ей и не стоило вмешиваться, но она также получила известие, что на прошлой неделе вы вдвоем проводили курс сексуального воспитания, и, если вы помните, что один ученик отказался от него, но в итоге услышал первую половину... это был ее сын.

Йен и я громко стонем.

– Вот именно. Мало того, что мы случайно - и я цитирую - «оскорбили доброту и благочестие ее маленького мальчика», она также думает, что вы двое там учили сексуальным советам из Камасутры или что-то в этом роде.

Ее электронное письмо не очень доброе. Эта леди жаждет крови. Она требует нашей работы, заявляя, что не остановится, пока мы не уйдем в отставку, не переедем, не сменим фамилии. Я смотрю на Йена, ожидая увидеть, что он сидит там с таким же безнадежным видом, как и я, но его глаза сузились. Он выглядит решительным - даже взволнованным. У него под густой шевелюрой копошатся идеи. Я вздыхаю с облегчением. Он вытащит нас из этой передряги. Я это знаю.

После встречи Йен не спрашивает, а просто везет меня прямо в Соник (прим. пер.: сеть ресторанов быстрого питания). Он подъезжает, заказывает «Взрыв» с дополнительными орео для меня и простой ванильный молочный коктейль для себя. Мы сидим в машине и молча едим. Я пытаюсь дать ему возможность закончить формулировку своего гениального плана. Тем временем мой мозг сходит с ума от возможностей: мы похищаем миссис О'Дойл или взламываем ее компьютер и посылаем электронное письмо, полное похвал в адрес Йена и меня, или врываемся в офис директора Пруитта после рабочего дня и вставляем хитрые лазейки в контракты. Кажется, у меня где-то в квартире есть черная лыжная маска. Она бы пригодилась для всех трех вариантов. Я поглощаю мороженое, и к тому времени, как уровень сахара в крови колеблется в преддиабетическом диапазоне, я уже ни капельки не волнуюсь. Поворачиваюсь к Йену и улыбаюсь.