Плохой парень

Грей Р. С.

– Сэм, мы не друзья с привилегиями. Я хочу, чтобы это было совершенно ясно. Если мы делаем это, мы делаем это правильно.

– Не хочу тебя огорчать, приятель, но мы уже облажались. Секс по телефону и минет перед нашим первым свиданием? Как сказал Шекспир: «чертово дерьмо». Нет смысла пытаться исправить это сейчас, - я смеюсь.

Он оборачивается, расправляет плечи, и вдруг я понимаю, что разговор окончен.

– Этого не будет, Сэм.

Хорошо. Я встаю с дивана и топаю к его холодильнику, где наверняка найду пинту его любимого мороженого «Роки Роуд». Я съем все это, чтобы досадить ему.

Это научит его не отказывать мне. Также тянусь за пакетиком горошка для моих коленей. Верный своему слову, Йен не прикасается ко мне всю ночь. Я должна пойти домой и прикоснуться к воспоминаниям о нем в душе, как похотливый подросток.

Я думаю, что наш следующий поцелуй неизбежен. Так и должно быть. На следующий день я каждые пятнадцать минут мажу губы бальзамом. Стараюсь, чтобы мое дыхание было свежим и мятным. Беспрестанно проверяю, нет ли еды в зубах. Николас говорит, что на первом уроке я выгляжу по-другому. «Пылающая» - это его точное слово.

Во время обеда я жду Йена в учительской с едой, разложенной передо мной на столе. Он входит, разговаривает с другим учителем, и мои легкие сжимаются. Я задыхаюсь, как заядлый курильщик. Сегодня на нем бледно-голубая рубашка в тон глазам. Его темно-синие брюки новые, и они слишком хорошо сидят на его заднице. Волосы у него темно-каштановые и густые. Эти детали, вызывающие мои астматические симптомы. Не у меня одной. Эшли сидит рядом со мной и смотрит на Йена, как на сочную баранью отбивную.

– Боже, как я люблю, когда он носит голубое, - тихо выдыхает она.

Если бы у меня было оружие в пределах досягаемости, Эшли была бы мертва, а мне грозила бы пожизненная тюрьма, но не беспокойтесь - я бы наняла NPR (прим. пер.: National Public Radio — крупнейшая государственная радиостанция США.), чтобы сделать подкаст обо мне. Они раскроют мою страстную любовь к Йену, и зрители будут чувствовать себя плохо, что он не взял меня прошлой ночью. Они сочтут убийство преступлением на почве страсти и потребуют пересмотра дела. Судья отменит приговор по тайному закону о куннилингусе, и я в мгновение ока окажусь на свободе. Прости, Эш.

Я смотрю, как Йен огибает комнату, чтобы добраться до нашего столика. Он всегда был таким крепким парнем? Неужели я всегда была в него влюблена? Я сажусь прямо и смотрю вниз на свою еду, гиперактивно осознавая, что нам с Йеном придется немного «расклеиться», если кто-нибудь заметит, что я смотрю на него с сердцами в глазах. Я не знаю, противоречит ли это правилам для учителей на сегодняшний день. Возможно, это просто не одобряется, но все же я не хочу, чтобы все знали о наших делах. Сплетни распространяются в этой школе, как лесной пожар, особенно если они такие сочные.

– Привет, Йен!
– восклицает Эшли, как только он отодвигает стул напротив меня.

Он кивает в ее сторону и садится. Наши колени соприкасаются, и он с таким же успехом мог бы просто засунуть руку мне в трусики, судя по тому, как я краснею.

– Делал вчера вечером что-нибудь веселое?
– спрашивает она.
– Меня втянули в марафон Реальных домохозяек. Уф, я просто не могу устоять перед этими кошачьими драками!

– О, да, моя ночь прошла хорошо. Ничего запоминающегося.

– Ни единой вещи?
– рявкаю я, прежде чем успеваю подумать.

Он

стирает улыбку, занятый тем, что вываливает свой обед на стол.

– Теперь, когда я думаю об этом, это была просто одна из тех ночей, которая действительно высосана, понимаешь?

Я издаю звук, нечто среднее между смехом и криком.

Эшли в замешательстве переводит взгляд с одного на другого.

– Что ж, мне очень жаль это слышать. Ты всегда можешь пойти со мной выпить Bravo (прим. пер.: Bravo – слабоалкогольный напиток)!

– Я не знаю, что это значит.
– Он поворачивается ко мне.
– Сэм, я принес остатки вчерашнего. Здесь очень много. Хочешь?

– Да. Вот, я не хочу свой бутерброд с арахисовым маслом и желе. Ты можешь съесть его на закуску перед футбольной тренировкой.

– Остатки? Так вы, ребята, тусовались вчера вечером?
– спрашивает Эшли у Йена.
– Что вы делали?

– Там есть малиновое желе?
– скептически спрашивает он.
– Я думал, оно кончилось.

Я закатываю глаза и протягиваю ему бутерброд.

– Я купила немного по дороге домой вчера вечером, потому что каждый раз, когда я использую виноградное, ты стонешь об этом четыре дня подряд.

– Ребята, - говорит Эшли, уставшая от того, что ее игнорируют.

– Что?
– нетерпеливо спрашиваю я.

– Что вы делали?

– Смотрели Западное крыло.
– Я пожимаю плечами.

На лице Йена застыла загадочная улыбка, и Эшли это заметила.

– Ну, это звучит не так уж плохо. Что в этом такого отстойного?

Мои глаза расширяются от страха. С каких это пор мы под ее микроскопом? Ну да, раз уж она решила влюбиться в Йена.

– Просто это был не очень хороший эпизод, - врет он. Любой истинный фанат знает, что такого не существует.
– И я ушиб палец на ноге.

Он пытается помочь, но делает только хуже.

– О... ладно. Ну, я надеюсь, Сэм сделала тебе массаж ног или что-то в этом роде…

Она знает. Она знает! Я действую быстро.

– Ты любишь крендели, Эшли?
– добродушно спрашиваю я.

– Люблю их.
– Она оживляется.

Я бросаю ей пакет, и она бросает его в сумочку. Затем я наблюдаю, как она осознает силу, которой внезапно обладает.

– Знаешь, я также люблю шоколад, - говорит она с чересчур вежливой улыбкой.

Ее точка зрения совершенно ясна: дайте мне шоколад, или я расскажу всем, что вы двое дурачились. Я шлепаю чашкой десертного пудинга ей в руку, и она злорадствует.

– Ценю это.
– Затем она поворачивается к Йену.
– В любом случае, Йен, мне интересно, какие у тебя планы на эту субботу? Я хочу проверить эту новую природную тропу рядом с моим домом, а ты, кажется, гуляешь на свежем воздухе.
– Она поднимает брови.
– Это может быть весело.

Подожди-ка. Что?

– Как друзья, - уточняет она, отпивая воду.
– Меня вдохновляет то, как дружелюбны все здесь.

Йен говорит ей, что занят в эти выходные, а потом Эшли болтает о чем-то еще, что меня не волнует. Я слишком занята, наблюдая, как она ложкой кладет в рот мой чертов пудинг. Она капает немного на губу. Я грызу ногти. Она облизывает ложку, и я борюсь с желанием выбить стаканчик из ее руки. А потом... потом... она даже не заканчивает.