Плохой

Ловелл Л. П.

Неужели никто больше не может умереть достойно?

Игорь и другие мужчины исчезают за дверью, и я краем глаза ловлю взгляд Ронана, брошенный на меня.

— Иди сюда, маленькая кошечка. — Он отодвигает свой стул от стола и хлопает себя по бедру.

Я встаю на ноги и подхожу к нему, лёгкая улыбка застывает на губах, хотя во мне закрадывается подозрение. Я никогда полностью не доверяла Ронану, но особенно когда он подпускает меня столь близко. Я сажусь к нему на колени, закидываю одну ногу на другую и кладу руку ему на плечо.

—

Ты кажешься раздражённой. — Он ухмыляется.

— У предателя должно, по крайней мере, хватить порядочности достойно умереть, тебе не кажется? — пронзительный визг мужчины наполняет комнату.

— Конечно. Однако, мистер Томас, я имею в виду, посмотри на него, — Ронан указывает на другой конец комнаты. — Такой неопрятный, он даже не пытается гордиться своей внешностью. Что заставляет тебя думать, что он гордился бы своей смертью?

Я провожу пальцем по накрахмаленному воротничку рубашки Ронана.

— А чего ты ожидал? Он предатель. — Я кривлю губы. — Предать с ёбаным ФБР из всех вариантов.

Боже, я ненавижу американские власти.

— Он работал с террористическими организациями на Ближнем Востоке. Совершал прискорбные поступки. Взлом ракетных кодов и пособничество в гибели невинных людей… детей… — Ронан смотрит на него и цокает языком. — Он показал себя очень многообещающим хакером. Это позор.

Я оглядываюсь через плечо на мужчину, который теперь стоит на коленях, прижав подбородок к груди.

— Для него — да. — Я поворачиваюсь обратно к Ронану, наблюдая, как его глаза блестят от возбуждения.

Ронан может быть высокомерным засранцем, может быть эгоистичным и самовлюблённым, но именно сейчас он наиболее опьяняющий. Его безжалостность соответствует моей, и это заставляет меня желать его самым извращённым образом. Моё сердце бешено колотится. Моя киска сжимается, и я ёрзаю у него на коленях, пытаясь сосредоточиться.

— Только подумай, — говорит Ронан, кладя свою сигару в пепельницу. — Если бы ты просто сделал так, как тебе сказали, ты мог бы нести единоличную ответственность за приход к власти следующего президента Соединённых Штатов. Ты был бы на два миллиона долларов богаче, но ты позволил своему эгоизму затуманить суждения, и теперь… — Ронан пожимает плечами. — Ты просто умрешь маленьким грязным предателем.

— Пожалуйста! Я могу вам заплатить… — говорит мужчина.

— Заплатить мне? — Ронан истерически смеётся.

— Господи, блядь, — я огрызаюсь. — По-твоему, он выглядит так, будто нуждается в деньгах? — Тупое дерьмо. Рука Ронана опускается мне на бедро.

— Скажи мне, что бы ты сделала с ним, Камилла? — шепчет Ронан, проводя пальцем по моей челюсти. Мой пульс бешено бьётся под его прикосновениями.

— Мой отец однажды сказал мне, что смерть предателя должна быть красивой, запоминающейся. — Пальцы Ронана сильнее сжимают моё бедро, и он ухмыляется.

— Всякая смерть прекрасна.

Я провожу ногтями по шву его воротника там, где он соприкасается с кожей.

— Нет ничего прекраснее крови, такого яркого цвета. — Я наклоняю голову. — Такая хорошенькая. —

Его рука неторопливо скользит по моему бедру, прижимая меня ближе.

— Так празднично, — выдыхает он мне в губы, и на мгновение я позволяю себе потеряться в напряжении, растущем между нами. — Как бы ты убила его? Скажи мне, Камилла. — Его пальцы рисуют круги на моей коже.

Я пожимаю одним плечом.

— Взяла бы нож, — я провожу пальцами по челюсти Ронана и поднимаюсь к его виску. — Начала отсюда и резала, — мои пальцы опускаются к его подбородку. — А потом я вонзила бы ногти под дряблую кожу и медленно сдирала её с его лица. — Он улыбается, и я наклоняюсь, касаясь губами его шеи, прежде чем прикусить мочку уха. — Но настоящий секрет в том, что, если вы прижжёте открытые мышцы, они не будут кровоточить так быстро. — Я заставляю себя отстраниться, потому что прямо сейчас я слишком возбуждена.

Одна бровь Ронана подёргивается, прежде чем его улыбка становится шире.

— Ты такая дикарка, — говорит он. Я чувствую, как его член набухает у меня под задницей. — Скажи мне, а здесь много крови? — его член становится больше. Он получает удовольствие от этого дерьма, от жестокости и насилия, от поэзии лишения человека жизни.

— Конечно. Если ты правда хочешь устроить вечеринку, ты всегда можешь вырезать глаза. — Я не могу оторвать взгляда от Ронана. Я пьяна от него, от нас.

Он наклоняется к моему уху.

— Это то, что заставляет меня хотеть трахнуть тебя, маленькая кошечка.

— Тогда трахни меня, — выдыхаю я, запуская пальцы в его волосы и наклоняя голову набок. Его зубы впиваются мне в шею. Его хватка на моих бёдрах усиливается, и он с шипением выдыхает, когда я извиваюсь у него на коленях.

Дверь открывается, и я вырываюсь из оцепенения, в которое меня ввёл Ронан. Учащённое дыхание и отчаянные рыдания мужчины, чья жизнь близка к концу, возвращаются. Игорь входит в комнату, шум из клуба возвращается лишь на мгновение, прежде чем снова смолкнуть. Игорь бормочет что-то по-русски двум другим мужчинам. Они кивают и пересекают комнату, возвращаясь с инструментами, которые раскладывают на полу. Ронан поднимает меня на ноги, прежде чем встать и отойти в другой конец комнаты, напевая. Он возится с чем-то на барной стойке, и из скрытых динамиков доносится жуткий звук одинокой виолончели. Возвращаясь к своему столу, Ронан водит пальцем по воздуху, как дирижёр на симфоническом концерте. Власть — это может быть то, чем он наслаждается, но это так же, чего он жаждет. Чудовище в пещере, ангел смерти на похоронах.

Ронан хватает свою сигару, снова затягивается и смотрит на бедного мистера Томаса. Навязчивые ноты вьются вокруг меня, расползаясь по комнате. Я сажусь на край его стола, когда он подходит и встаёт рядом со мной.

— Это что… Нирвана? — спрашиваю я. Нирвана с виолончелью. Свойственно только для Ронана.

— Конечно же, — он ухмыляется. — «Heart-Shaped Box».

— Ну конечно.

Его рука обхватывает меня сзади за шею, его глаза безумны.

— Мне действительно нравится ирония происходящего. Утончённость, которую она придаёт такому жестокому поступку.