Площадь диктатуры
Шрифт:
Что-то отмирало в душе, отслаивалось, как отпадают пожухшие капустные листья под проливным осенним дождем, и он мучился смутным предчувствием предстоящей потери, но не понимал, что именно предстоит потерять.
За несколько дней до отъезда ему вдруг захотелось написать письмо жене. Никогда раньше - а он часто ездил в командировки, месяцами не бывал дома - ему и в голову не приходило писать письма, разве что звонил: мол, все хорошо, приеду скоро! Тогда Нина подолгу рассказывала, в основном о детях, и он чувствовал, как она соскучилась. У него поневоле менялся голос, и он знал, что они думают об одном и
"Дорогая Нина!" - написал он и тут же исправил: "Милая Нина!" Но и это не понравилось. Тогда он взял другой лист, вычеркнул имя и стал писать, не задумываясь, как пришло на ум:
"Милая! Сколько лет мы женаты, а я ни разу не прислал тебе ни одного письма, если не считать поздравительной открытки лет пять назад из Капустина Яра. Удивляюсь: как же раньше люди общались с помощью бумаги? Откуда находили нужные слова? Представляешь, я понял, что совсем не знаю русского языка, не умею им пользоваться, даже на работе за меня это делал наш Петя Рубашкин.
Тут по вечерам выдается свободное время, живу в отдельном номере с ванной, телевизором и телефоном. Жаль только, что звонить некуда, а с тобой много ли поговоришь по междугороднему? Обычной кампании, как бывало на полигонах, теперь нет. Конечно, с кем посидеть всегда найдется, но ты же знаешь - я не люблю пить с чужими.
Написал про выпить и опять вспомнил Петю. Так получилось, что мои неприятности были связаны с ним. Но теперь, когда беда вроде бы миновала, вижу, что ты была права - планы переезда в Челябинск были ошибочны. На меня какое-то ослепление нашло, я неправильно оценил себя и то, на что способен. И чем больше думаю об этом, тем лучше понимаю: ты умнее и лучше видишь, что происходит в нашей жизни.
А я в свою очередь виноват, что был невнимательным. Так не замечаешь воздуха, которым дышишь, и солнца, которое светит каждый день.
Между прочим, не смог вспомнить, когда мы были только вдвоем. После женитьбы, сразу родилась Маша, потом - Никита, разве что в кино или в театр ходили. Цветков сказал, что может устроить гостиницу в Сочи, - он вообще черт-те что может устроить, - но я сказал, что хочу приехать позже и с тобой. Давай придумаем, с кем оставить детей, и поедем к морю, хоть на неделю, у меня же целый отпуск не использован, а ты возьмешь несколько дней за свой счет. Точнее за мой, коли есть такая возможность. И еще: хочу достать тебе шубу, только не знаю где и какую. Черт с ними, переплатим, лишь бы тебе понравилось.
А Новый Года будем встречать на даче. Там на опушке за домом подрастает елочка, я давно к ней присматриваюсь. Мы ее украсим и рядом разведем костер.
Билет на самолет уже достал, домой приеду в субботу вечером, наедимся южными фруктами, а утром проснемся рано, когда все еще спят. Я обниму тебя и скажу, как люблю. Мне всегда хотелось сказать об этом как-то по особенному, но никогда не удавалось...
1.19. ПЕСНИ НОЧНЫХ ОБЛАКОВ
Погода наладилась за два дня до отъезда. После обеда градусник подтягивался к тридцати, и над Краснодаром нависала влажная дымка. Солнце едва угадывалось в радужном ореоле, было душно, и все время хотелось пить.
Провожать Горлова собралось много народа, одну за другой открывали бутылки "Цимлянского Игристого".
– Борис Петрович - наш человек! Казак!
– третий раз провозгласил Витя Пониделкин, начальник снабжения в филиале объединения.
– Погода подвела, так к морю и не съездили, - посетовал Цветков. Он много шутил, но выглядел озабоченным.
Улучив момент, он отвел Горлова в сторону: "Извини, не могу сейчас отдать, сколько договаривались. Завтра Котов прилетит, а в кассе, как назло, одни мыши хрумкают. Но ничего, выкручусь, тысяч двадцать мне обещали на недельку. А с тобой, уж извини, позже рассчитаюсь".
– Зачем Котову столько? Ты говорил, что уже расплатился, - удивился Горлов.
– Принять, как следует, - все-таки секретарь райкома, - с собой дать, а главное - магазин в Питере нужен и обязательно со складом. Иначе не раскрутиться. К зиме продукты на Севере подорожают, а я уже договорился с Трансагентством насчет машин - будем овощи отсюда возить. Надежный человек нужен, очень на тебя рассчитываю.
– Какой из меня торговец?
– удивился Горлов.
– Тебе не за прилавком стоять, а в остальном разберешься. Голова - она во всем голова.
Объявили посадку. В накопителе было тесно, очередь на досмотр едва двигалась, у милиционера на кителе выступил пот. Горлов едва успел вдохнуть свежего воздуха - в подошедшем автобусе было так же душно. Машина долго петляла по взлетному полю и, наконец, остановилась перед трапом.
Горлову опять досталось хорошее место - у окна в первом салоне. Кондиционер работал, и скоро стало так холодно, что пришлось достать свитер.
"Сейчас заставят пересаживаться", - оглядываясь, подумал Горлов. Но никто его не тревожил. Солнце уже клонилось к горизонту и ярко блеснуло на развороте. Самолет медленно выруливал, потом замер, и, жутко взревев двигателями, рванулся вперед и вверх.
Быстро мелькнули и остались сзади окраины Краснодара, маленькие домики с высоты были похожи на спичечные коробки. Самолет пробил облачность, и земля скрылась под рыхлым белесым покровом, а небо загустело неправдоподобной синью. Горлов сидел по правому борту, куда не доставало солнце. От перепада высоты заложило уши, исчез гул моторов и вообще все звуки. Ему казалось, что он плывет над темно-голубым сиянием, не задумываясь обо всем, что оставалось там, внизу. События последнего времени отодвинулись, он забыл о радостях и неудачах, а прежняя жизнь показалась такой далекой, что неведомо когда и с чего она началась.
Он вздрогнул, почувствовав, как его тронули за плечо, и судорожно сглотнул. Будто рядом хлопнули в ладоши, он сглотнул еще раз и стал слышать.
– Вам лимонад или воду?
– спрашивала стюардесса, протягивая поднос. Горлов взял две порции: желтенький напиток с приторно сладким лимонным привкусом и газированную воду.
– Пожалуйста, принесите кофе, - попросил он, возвращая бокалы.
– Не положено, - отмахнулась стюардесса.
– Тогда чай!
– На нашем рейсе горячие напитки не предусмотрены, - стюардесса слегка замялась, и Горлов наугад возразил: