Площадь Согласия. Книга 2. Навстречу счастью
Шрифт:
— Должок за тобой.
— Знаю, — не дал договорить гость. — Потому сам и не звонил. Мы эту бабу в больнице хотели достать…
— Поздно, — перебил его Максим. — Пусть живет… У меня к тебе другое дело: одного человека надо перевезти из Минска в Москву.
— Сам, что ли, прикатить не может? Границ нет…
— А он пока еще не догадывается, что ему надо сюда прикатить. Сынок… скажем так, одного конкурента.
— Та-а-а-к… Детей красть мне еще не приходилось… Не мое это. У меня закон: старых и малых не трогать.
— А ему уже есть восемнадцать, — пояснил
— Ну и чем он тебе не угодил?
— Не он, а его мамаша… Путается под ногами, работать мешает. Вот подержу недельку сына взаперти, смотришь — и сговорчивей станет.
— А если баба в ментовку настучит?
— Припугнем — не настучит. Сын-то — единственный.
Слушая, Щуплый задумчиво вертел на пальце брелок с ключами от машины.
— Брешешь! — Он вдруг резко сжал их в кулаке и уставился на Цеховского. — Или выкладываешь все, как есть, или я пошел.
— Хорошо, — лихорадочно принялся тот придумывать на ходу, что сказать. — Это не моя просьба… это просьба моего руководства.
— Ха, так бы и базарил! — неожиданно успокоился Щуплый. — Начальник у тебя кровожадный — факт. Думаешь, не дотумкал, что за бабу мы сбили? Жена его бывшая, верно? За мальчишку я сам цену скажу… Двадцать пять кусков.
— Пять… Я же не прошу его замочить.
— Двадцать.
— Десять — и точка, большего он не стоит. Тем более что главная цель — припугнуть мамашу. А учитывая должок… — мельком глянул он на собеседника. — Ладно, должок считать не будем, но на этот раз никакой предоплаты: будет мальчишка — будет вся сумма.
— Лады, — подумав, согласился Щуплый. — Теперь давай конкретно…
Во вторник пятого марта в квартире Крапивиных раздался поздний телефонный звонок, и мужской голос попросил Тамару Аркадьевну. Ответив, что мать вернется лишь в среду, Сергей собрался опустить трубку, как вдруг собеседник обратился к нему по имени.
Назвавшись доброжелателем, мужчина стал сетовать на превратности нашего времени, на людское непонимание, на зависть, упомянул коттедж и вдруг намекнул, что мог бы помочь его вернуть. Сергей стал слушать внимательнее. «Доброжелатель» же, уловив его заинтересованность, представился сотрудником российской компании, шеф которой приобрел коттедж, и назначил парню встречу завтра в кафе неподалеку от университета.
— Максим Цеховский, — протянул юноше руку крупный коротко остриженный человек в черной куртке. — Генеральный директор…
— Сергей Крапивин. — Слегка смущаясь, что такой серьезный человек ведет с ним разговор, юноша старался не показать своей робости. — Вы что-то говорили о доме? О том, как можно его вернуть? Я вас правильно понял?
Прищурившись, Щуплый изучающее уставился на молодого человека, за которым наблюдал с субботы. Он уже знал, что застать Крапивина одного не так-то просто. С ним постоянно был кто-то из ребят, квартира и подъезд под охраной, да и ночевал он не один: дважды — с приятелем в очках, один раз — с симпатичной брюнеткой. Так как свидетели не вписывались в план похищения,
«А ведь я не ошибся, — также изучал парнишку сидевший за дальним столиком Максим. Под предлогом, что еще пару дней полежит дома, позавчера вечером он отпустил охрану, собрал вещи, перевез их на снятую ранее квартиру и поездом уехал в Минск. — Абсолютное внешнее сходство, тембр голоса… Даже характер… Как же Тамаре Аркадьевне удалось скрыть факт рождения сына от отца? Какая кошка между ними пробежала? Хотя ответ здесь очевиден: «кошка» в тяжелом состоянии лежит в больнице… Настроили себе бизнес-империй, а в личной жизни как были слепцами, так ими и остались! Зато какие гордые… Гордыня вас и погубит!»
— Правильно. Сергей… извините, как ваше отчество?
— Алексеевич… Но это не обязательно, вы можете звать меня по имени, мне так привычнее. Так чем вы можете помочь?
— Понимаете, ваша мать, уважаемая женщина, в силу своего характера часто совершает ошибки… — Из-за того что Щуплый тщательно подбирал слова, дабы не сбиться на жаргон, говорил он медленно. Но, как ни странно, речь его от этого казалась убедительнее. — Не буду врать, но покупка коттеджа — результат нашего замысла. Мы хотели ее немного наказать…
— Ничего себе — немного! Да мама которую ночь не спит!
— Понимаю… Все люди совершают ошибки, в том числе и вы, и ваша мать, да и мы… Но мы хотим жить с чистой совестью, к тому же нам совсем не нужен ваш дом… Мы хотим вернуть коттедж.
— Позвоните маме, поговорите…
— Понимаете, наш шеф — Алексей Ярославович Радченко — считает выше своего достоинства перед кем-то извиняться. За него это делают другие.
— Все равно поговорите с мамой. Она сегодня прилетит.
— Нет. Это условие Радченко. Тамара Аркадьевна ничего не должна знать, только ее доверенное лицо. А кто может быть доверенней, чем родной сын?
— Странно… — задумался Сергей. — А почему я должен вам верить?
— Потому что я могу прямо сейчас показать копию договора купли-продажи, подписанную моим руководством.
Крапивин взял в руки заверенную нотариусом копию, долго ее перечитывал.
— Разве это может иметь обратную силу?
— Завтра мы вызовем в офис нашего представительства нотариуса и переоформим дом на вас. Для вашей матери это будет хорошим подарком к Восьмому марта. Насколько я знаю, с Александром Романовичем Ляховым вы знакомы? Он — наш представитель в Минске.
— И он здесь замешан? — растерялся Сергей.
— Он и нашел этот дом, — кивнул головой Щуплый. Забавно, но роль сострадающего праведника нравилась ему все больше: «Помогать сирым и обездоленным, восстанавливать справедливость… Пожалуй, в этом что-то есть». — Но он тоже сожалеет о случившемся… Если люди хотят исправить ошибки, надо им помочь.
— Хорошо, — согласился Крапивин, все еще не до конца веря в происходящее…
Тамара провела в Париже почти неделю. Вылетев туда в четверг, она вернулась в Минск лишь к концу среды.