Плот
Шрифт:
– Тогда что же...
Холлербах молча смотрел на него.
– Я понял, - вздохнул Рис, - я должен пойти и определить это сам. Верно?
Это отняло у него гораздо больше времени, чем проблема маятника. Рис должен был изучить тройные интегралы... векторы... эквипотенциальные поверхности. А еще ему пришлось учиться выдвигать предположения, достаточно близкие к истине.
Но он справился с этим. Зато сразу возникла новая проблема. Потом другая, третья...
Случалось Рису и отдыхать.
В одну из смен Баэрт, с которым у Риса наладилось что-то вроде
– Не скажу, что я сразу надумал позвать тебя с собой, - улыбаясь, сказал Баэрт.
– Она, увы, несколько красивее тебя... Но мне в любом случае не хочется пропускать представление или терять билет.
Вертя в руках картонную карточку. Рис поблагодарил Баэрта.
– Театр Света? Что это такое? Что там происходит?
– Слушай, на Поясе, наверное, не так уж много театров, а? Если ты не слышал о нем, подожди и увидишь сам.
Театр находился вблизи привязанного леса, неподалеку от Края. От центра Плота туда можно было проехать на автобусе, но Баэрт и Рис предпочли пройтись пешком. Когда они подошли к окружающей Театр ограде, наклон палубы был уже достаточно велик, и прогулка превратилась в довольно утомительный подъем. Здесь, далеко от полога леса, на открытой палубе жар звезды был силен, и к концу пути у обоих лица блестели от пота.
Пытаясь не поскользнуться на покрытом заклепками склоне, Баэрт неуклюже повернулся к улыбающемуся Рису.
– Ну и прогулочка, - сказал он.
– Но дело стоит того. Билет не забыл?
Рис порылся в карманах и нашел драгоценный кусок картона. Чувствуя себя неловко, он подождал, пока Баэрт предъявил билеты контролеру, и прошел вслед за другом сквозь узкую калитку.
Театр Света выглядел как широкий овал, большая ось которого была ориентирована вдоль кажущегося наклона палубы. В верхней части Театра были установлены скамьи. Рис и Баэрт заняли свои места, и юноша увидел перед собой маленькую сцену на подпорках. Она располагалась по локальной горизонтали, под углом к "наклонной" палубе. За сценой, как гигантский задник, наклонно возвышался центр Плота - огромная нависающая стена железных параллелепипедов и кружащихся шелестящих деревьев.
Театр быстро заполнялся. Рис прикинул, что здесь могло поместиться около сотни людей, и при мысли о таком скоплении народу ему стало не по себе.
– Будете пить?
Рис резко повернулся. Возле него стояла очень красивая девушка с подносом. Он улыбнулся и уже собрался ответить, но вдруг заметил, как странно она стояла...
Непринужденно, без всяких видимых усилий, девушка стояла на палубе, не обращая внимания на кажущийся наклон, словно палуба была ровной. У Риса отвисла челюсть. Все его тщательно продуманные представления о расположении палубы испарились. Потому что, если девушка стояла вертикально, тогда он сидел под углом, не имея за спиной опоры...
Со сдавленным криком он начал падать назад.
Баэрт, смеясь, поддержал друга, а девушка с извиняющейся улыбкой протянула ему стакан с каким-то прозрачным напитком. Рис чувствовал, как горят его щеки.
– Что все
Баэрт с трудом перестал смеяться.
– Извини, так бывает со всеми. Хотя мне следовало предупредить тебя...
– Но как она может ходить так?
Баэрт пожал плечами.
– Если бы я знал, это не производило бы такого впечатления. Магнитные подошвы на обуви? Самое смешное, что тебя сбила с ног не девушка... а крушение твоих представлений, потеря чувства равновесия.
– Ладно, весельчак.
Рис с кислым видом отхлебнул приятное на вкус питье и стал наблюдать за идущей между скамьями девушкой. Ее походка была свободной, и естественной, и, как Рис ни старался, он не мог понять, каким образом она удерживает равновесие. Но вскоре его вниманием полностью завладело начавшееся представление. На подмостках появились жонглеры. Предметы взлетали и падали под самыми немыслимыми углами, но неизменно возвращались в руки артистов.
Под аплодисменты Рис сказал Баэрту:
– Это похоже на волшебство.
– Никакого волшебства, - ответил тот.
– Обыкновенная физика. А у тебя, рудокоп, наверное, глаза на лоб полезли?
Рис нахмурился. На Поясе было не так уж много времени для жонглирования, и, без сомнения, своим каторжным трудом рудокопы оплачивали все эти забавы, хотя и не впрямую. Юноша украдкой осмотрел публику. Множество золотых и малиновых галунов и не так уж много черного или других цветов. Только высшие классы? Рис сдержал вспышку негодования и вернулся к представлению.
И вот настало время главного номера. На сцене установили огромный трамплин. Публика затаила дыхание. Какой-то духовой инструмент начал наигрывать жалобную мелодию, и на подмостки взошли двое - мужчина и женщина, - затянутые в трико. Поклонившись зрителям, они взмыли с трамплина в наполненный светом воздух. Сначала акробаты выполнили простые элементы: медленные, грациозные сальто и вращения - приятные для глаза, но не очень эффектные.
Потом пара, одновременно оттолкнувшись от трамплина, высоко подпрыгнула, встретясь в верхней точке траектории - и, не соприкасаясь, танцоры обернулись вокруг друг друга так, что их раскинуло в стороны.
Баэрт судорожно вздохнул.
– Послушай, как они это делают?
– Гравитация, - шепнул Рис.
– На одно мгновение они вращаются вокруг общего центра масс.
Танец в воздухе продолжался. Партнеры кружились, направляя свои стройные тела по тщательно продуманным траекториям. Рис, позабыв обо всем и полузакрыв глаза, смотрел на них. Как физик, он анализировал отточенные движения танцоров. Их центры масс, расположенные где-то в области груди, описывали гиперболические орбиты в переменных гравитационных полях, создаваемых Плотом, сценой и самими танцорами так, что всякий раз, когда они отрывались от трамплина, траектории были предопределены... Но танцоры так затейливо усложняли эти траектории, что казалось, будто они плавают в воздухе как захотят, не подчиняясь никаким законам. "Насколько парадоксально, - подумал Рис, - что гигантские гравитационные поля этого мира дают людям подобную свободу движений".