Плотин. Единое: творящая сила Созерцания

Султанов Шамиль Загитович

…И я вижу, там, в этой пульсирующей точке, где я и нахожусь, как прекрасен Нус; и он прекраснейшее из всего, покоясь в чистом свете и чистом сиянии и охватывая природу сущего, в отношении которого этот прекрасный мир есть только тень и образ. Он покоится во всяческой красе — ведь в нем нет ничего ни бессмысленного, ни темного, ни безмерного, и он живет блаженной жизнью. И охватывает меня великое изумление, по мере того как погружаюсь плавно в упругом свете в него и становлюсь одним с ним. И подобно это тому, как воззревший на небо и увидевший свет звезд имеет в душе и ищет создавшего, так и я, видящий и с изумлением переживающий чистейшую красоту вселенной Нуса, в своем изумлении, в окружающем меня свете ищу его творца. Где тот, кто породил такого сына? Будучи ближе к безущербному и уже нисколько не нуждающемуся в мысли, Нус как сын имеет истинное

наполнение и мышление, потому что он имеет это первично. То же, что раньше него, и не нуждается, и не имеет. Иначе оно не было бы и Благом.

— Итак, все истинно-сущее возникает из Созерцания и есть Созерцание, а возникшее из него возникло вследствие того, что оно созерцает и само есть созерцательные реальности — одно путем ощущения, другое — путем знания или мнения. Вообще все, будучи подражанием Творящего, творит созерцательные реальности и лики. Становящиеся субстанции, будучи подражанием сущего, указывали на Творящее, сделавшее своей целью не самые акты творчества и не акты деятельности, но созерцание продукта. Если Первичное состоит в Созерцании, то необходимо и всему прочему стремиться к этому, раз целью для всего является Начало.

— Действительно, когда живые существа рождают, то движут этим эйдосы. И это есть энергия созерцания и мука созидания многих эйдосов и многих созерцательных данностей, наполнения всего смыслами и как бы постоянного созерцания. Ибо творить какое-либо бытие значит творить эйдос, а это значит наполнять все созерцаниями.И ошибки в возникающем ли, или в действующем суть уклонение созерцающего от предмета созерцания.

— Следовательно, Созерцание,лежащее в глубине природы, есть принцип осмысления всякогоживого самосознающего предмета. Это Созерцание — иерархийно, от неодушевленного, казалось бы, предмета до Единого. По сравнению с чистым Созерцанием всякое действие есть только ослабление, отчуждение от себя самого, самозабвение. Когда созерцание ослабляется, потемняется, забывает себя и переходит в инобытие, оно превращается в действия, из которых состоит жизнь природы…

…И вновь я слышу безмолвный шепот… шепот музыки… мерцающий ритм…

…Если кто-нибудь из нас не в состоянии созерцать самого себя, когда выносит вовне для созерцания предмет своего видения, тем самым себя выносит вовне и видит себя как изукрашенный образ божий. Когда же он отбросит этот образ, хотя и прекрасный, придя к единству с самим собою и уже не раскалываясь, тогда он есть вместе все единос этим безмолвно присутствующим Богом и существует с ним — насколько может и хочет. Если же он обратится к двойственности, то, будучи чистым, он непосредственно рядом с ним, так, чтобы опять наличествовать при нем прежним способом, когда он снова к нему обращается. В обращении же этом он имеет следующую пользу. Вначале он воспринимает самого себя, пока он — другой. Обратившись же вовнутрь, он обладает всем. И, отбросив назад чувственное восприятие, он, вследствие страха пред бытием в качестве другого, оказывается там единым. Даже если он захочет увидеть Бога существующим в качестве другого, чем он сам, все равно вовне созидает его в качестве себя самого. Тому, кто обучается, необходимо, пребывая в некоем его отображении, точно разузнать при помощи исследования, во что он погрузился; и, убедившись и поверив, что это — предмет, достойный почитаться блаженным, он должен предать себя самого во внутреннее и стать вместо только созерцающего видением другого созерцателя, самому изучающим при помощи мыслей, каковым он оттуда непосредственно является…

…Порфирий перестал писать и прислушался. Ему показалось, что он в глубокой ночи слышит чьи-то крадущиеся шаги: кто-то приблизился к его комнате и притих. Порфирий незаметно даже для самого себя усмехнулся… Он вспомнил нечто, случившееся в доме у Гемины…

Несмотря на раннее утро, за стенами уже раздавался привычный шум улицы. Но никто, казалось, не обращал внимания на это, слушая Сабинилла.

— Гностики допускают четыре принципа: сущее, ум, душу и создателя. Сущее делится на потенциально сущее и актуально сущее. Этому соответствует и деление ума на ум в молчаливом спокойствии и ум в движении, то есть первым принципом является первый бог — потенциально сущее, которое есть ум в молчаливом спокойствии.

Ум

в движении есть ум, созерцающий самого себя (с него и начинается актуально сущее). Движение ума далее приводит к душе-мудрости и душе-рассудку. Эти четыре принципа, таким образом, выстраиваются в следующую цепочку: 1) первый бог, потенциально сущее, ум в молчаливом спокойствии; 2) самосозерцающий ум; 3) душа-мудрость; 4) душа-рассудок, который и есть создатель.

Процесс творения для гностиков есть «погружение», «падение» души-мудрости и созидающей души-рассудка. Душа-создатель постепенно созидает наш мир посредством неясного воспоминания об интеллигибельном мире ради желания почета. Творческая сила не присуща ей, но она творит размышлением, иными словами, творческую силу душа-создатель заимствует от души-мудрости. Именно восприняв рассуждение мира и став, в силу этого, потентной, душа-создатель освещает темную материю. Вследствие этого в материи возникает подобие, затем — подобие подобия и т. д., вплоть до «создателя», состоящего из материи и подобия. Этот «создатель» есть «материалистическое подобие», «мысль души», «другой вид души», — не разумный, состоящий из материальных элементов. Вот этот «плохой» создатель посредством неясного воспоминания об интеллигибельном мире и создает уже непосредственно наш, очевидно, также «плохой» мир и прежде всего огонь. Когда душа-создатель раскается и отдельные души достигнут совершенства, этот мир погибнет. С другой стороны, душа-мудрость — это «новая», «чужая» земля, родина душ гностиков, прообраз нашего мира, презираемого гностиками, которых ждет «там» «новая земля».

Сабинилл замолчал. Но тут же в своей торопливой манере заговорил Зотик:

— Совершенно неправильно, как мне представляется, отождествлять ум с «Первым» и ум с душой. Это три разных принципа. Так же неправильно различать Нус в спокойствии и Нус в движении, так как ум всегда находится в спокойствии, и только душа движется. Далее, как можно говорить о дроблении душ — существует одна Мировая Душа со многими способностями. А каждая так называемая индивидуальная душа есть именно определенная способность Мировой Души, и причем такая способность, в которой целокупно проявляется или может проявиться вся единая Мировая Душа.

Но вот о чем мне хотелось бы сказать подробнее: совершенно неприемлемо утверждение христиан о возникновении и уничтожении мира во времени. Мы знаем, что мир вечен.

Они объясняют возникновение мира из падения души Вселенной. Но это объяснение непонятно. Ведь если мыслить это падение в вечности, то душа и пребывает вечно падшей, а если мыслить его во времени, то непонятно, почему оно произошло именно в данный момент. «Погружение» души не может быть причиной творчества, скорее наоборот, такое «погружение» ослабляет некую первоначальную творческую силу. Кроме того, с этим погружением, естественно, должно быть связано забвение, но тогда душа не может создавать, а если нет забвения, то нет и полного погружения, но скорее есть устремление вверх.

Наивно объяснять создание мира жаждой почета! А с другой стороны, совершенно неясно, когда же будет кончина мира, так как непонятно, почему душа медлит с раскаянием и почему отдельные души еще не познали зло этого мира. Несостоятельно и введение другой души, состоящей из элементов: как она возникла из них, раз она то, что связывает их? И как такая душа может иметь жизнь?

Подхватывая мысль и направление Зотика, продолжил его речь Рогациан:

— Нельзя отождествлять Мировую Душу с душой, например, человека, ибо Вселенская Душа не связана с телом и, имея свою собственную жизнь, независима от тела. Во-вторых, вопрос о том, почему душа создала мир, или, что то же, почему существует душа и почему некий создатель создал мир, предполагает две ошибочные предпосылки — что вечное имеет начало; что изменение создателя есть причина создания, а это противоречит природе умного мира.

Но рассмотрим еще далее. Непонятно, почему сама душа не создала мира, а стала ждать «создателя», и почему «создателем» не является то, что потентней души. Еще более непонятно, как материальное подобие может быть мыслью. Как может этот пресловутый творец обладать воспоминанием? Как он творит и почему он творит именно в данной последовательности, а не все сразу, как мыслит его? Откуда, наконец, взялась тьма и прочее?

Тут уже вмешался Амелий:

— Таким образом, суммируя, можно утверждать, что христиане не знают системы принципов, их взаимосвязи. В этом корень их искренних заблуждений.